додекаэдра чужих энергетических потоков погребли в себе «Эмпириал», тусклый небесно-голубой свет заливает всё вокруг, стекая с крыльев горделивых лайнеров Совета. Почему-то эта картина казалась тебе в тот момент личным поражением. Доказательством чего-то глубинного, лежащего до того под спудом… это вызывало в тебе чувство беспомощности перед ними. Ты им не ровня. Всё ещё не.

Но когда вновь вздрогнуло пространство, подставляя своё нутро воле Избранных, ты вновь обо всём забыл.

Реал-капитан Планетарного корпуса в отставке Исорий Спанкмайер Птесс иль Имайн вёл челнок с небрежностью человека, налетавшего за последние годы на разного класса малотоннажниках не одну сотню миллиардов километров. Школа, конечно, у него была не та, некогда он был привычен скорее к тяжёлым планетарным штурмовикам типа старых добрых «Ксерксов», но тут, на Ню-Файри, обычно довольствовались куда более скромными машинами. При таких расстояниях от метрополии статус Действительной колонии, что ни говори, мог бы сильно помочь в деле более достойного оснащения суборбитальной группировки, а так — челнок оставался легонькой игрушкой под управлением его ловких и сильных пальцев, мысли же витали и вовсе далеко.

Ему здесь безумно нравилось, не зря он с ребятами в своё время при первом же случае подал рапорт на перевод в только формирующийся штаб местного ПКО. Ни очевидное понижение в статусе (его манипулу в то же время в Адмиралтействе предлагали вакантное место в командной цепочке Второго Сектора родного Легиона), ни сам факт ухода из боевых частей, всего в паре сотен парсек отсюда продолжавших сражаться с врагом, ничто уже не могло заглушить в нём ощущение причастности к Истории с большой буквы, почти забытое с годами ощущение безудержного, детского восторга от покорения чего-то, никому до тебя не доступного.

Это чувство возникало в нём при каждом мимолётном взгляде, брошенном на россыпь огней внизу, на снующие по необозримым просторам окружающего пространства тени, на сам масштаб этой планеты, которую когда-нибудь, они все надеялись, можно будет полноправно назвать обитаемым миром.

Ню-Файри. Эта планета стала их новым домом, домом странным, опасным, порой совершенно жутким, но вместе с тем отчаянно притягательным. А Северный Легион… После того, как погиб Капитан Алохаи, а Капитан Ковальский исчез неизвестно куда, так и не проявившись ни в одном из штабных списков Корпуса, а в особенности после того, как из всего манипула Ирен каким-то чудом осталась она одна…

Тот долгий, очень долгий их разговор закончился плохо. «Я не могу с собой ничего поделать. Во мне одна пустота, и пустота эта ранит не одну меня. Прощай и будь счастлив». Так он остался в одиночестве. И первым подал ребятам идею оставить ставший теперь чужим Северный Легион. После того, как под сводами зелёных небес прозвучала та Песня глубин, старых бойцов рядом с ними оставалось так мало.

И вот теперь, после стольких лет новой жизни, прошедших в бесплодных попытках забыть прошлую, ему предстояло забрать с орбиты человека, которого он уж не думал увидеть в живых.

Капитан, вернее, теперь уже Майор Ковальский, тот, кого он боготворил в бытность Отрядным КО Северного Легиона. Ребята удивлённо вскинули брови, увидев, что он побежал экипироваться. «Пошли сержанта из одиночек, зачем тебе самому суетиться». Он не стал им уточнять, что за человек прибыл в их далёкий уголок вселенной.

«Частным извозом занялся», — ухмыльнулся Птесс.

Мысли, как это иногда бывает, на том и прервали свою нескончаемую цепочку. Пилот, любая мысль которого может быть воспринята как команда, начинает их неосознанно контролировать, гасить, прятать. Заставить себя о чём-то не думать — проще простого. Десантник обрубил с основной виртпанели все сенсорные сетки телеметрии, оставив лишь первичный навигационный уровень, и принялся, откинувшись в кресле, привычно глазеть на окружающие его красоты. Приятное его душе и во времена затишья, теперь, когда в точках Лагранжа и на границе ЗВ планетарной системы разместились рои сразу двух флотов, созерцание вдобавок приобрело глубокий философский оттенок.

Море огней, суетно мельтешащих на грани различимости, бессмысленные потуги аппаратуры, пытающейся выделить для него существенные детали этого хаоса. Только это никакой не хаос. Тысячи кораблей, сотни гигатонн массы покоя, миллион людей экипажа, такое увидишь разве что в пределах звёздных форпостов тоннажа «Инестрава-шестого» или ГКБ «Сайриус». Всё двигается в едином ритме, делая одну большую работу.

Раньше, когда они с ребятами только обустраивались на совсем ещё тихой, дремлющей в своей грандиозности планете, такую плотность движения здесь, так далеко от ГС, нельзя было и представить. Теперь, после прибытия сразу двух «Сайриусов», Ню-Файри окончательно стала центром настоящего космического водоворота, водопада энергий и информационных потоков.

Стало реальностью то, о чём они так долго считали лишь мечтами.

И надо же было случиться такому, что Майор Ковальский появится здесь именно сейчас! Впрочем, какая уж там случайность, космос огромен, и на долю случая в нём остаётся только железная предопределённость. Пилот задумчиво проследил взглядом призрачную линию курсограммы.

«Эмпириал».

Согласно официальным сведениям, его привёл сюда первый в истории экипаж, состоящий из обычных, пусть и специально подготовленных на Силиконе людей. Это должно было стать знаком — рано или поздно человечество сможет позабыть о существах, которые как никто другой были ему близки, оставаясь недосягаемо далёкими. Избранные. Надо бы у Кап… у Майора спросить, что он об этом думает.

Громоздкие, распахнутые во все стороны бронеплиты разгружаемого корабля-прим да два повисших в пустоте силуэта Модулей Второго ранга по бокам — картина даже после фантастических видов Ню-Файри подавляла своими масштабами, заставляла вжимать голову в плечи, таким тяжким грузом повисал на тебе весь этот многокилометровый трёхмерный лабиринт.

Мелькающая на экране стая малых ремонтных автоматов ничуть не портила вид, и свежие отметины во внешних броневых плитах внушали ещё большее уважение к экипажу, попавшему на самом выходе в «физику» в передрягу. «Да, досталось вам». Но сражаться — таково было единственное применение всей этой грандиозной техники, иначе зачем она нужна?

И теперь «Эмпириал» внесён в реестры настоящих боевых крафтов. А Майор Ковальский, сам не ожидая того, побывал там, где, Исорий Птесс был в этом абсолютно уверен, навсегда осталось его сердце. В бою. Долго же ему пришлось ждать, — подумалось вдруг.

Всё, хватит, пилот снова привёл ходовые генераторы в состояние активного маневрирования. Шлюзование к внешним причалам «Изабеллы Гриер», их головного модуля, с учётом состояния бортовых систем обороны обещало оказаться непростым. При таких мощностях шутки с силовыми магистралями были плохи, а распахнуты они сейчас были буквально настежь.

Уже на подлёте Исорий Птесс обратил