Брендон пришел около десяти, злой и уставший. Он весь взмок,на лбу виднелась свежая царапина, а в волосах застряла паутина. Никаких следовубийцы. Он сказал только, что на площади готовится коронация Питера подруководством главного судьи Делейна Андерса Пейны.

Жена рассказала ему о возвращении Денниса. Брендоннахмурился, подошел к двери в комнату сына и постучал — не костяшками пальцев,а кулаком.

«А ну выходи, парень, и объясни, как ты оказался здесь сведром из комнаты твоего хозяина».

«Нет, отец, — отозвался Деннис. — Иди сюда сам. Я не хочу,чтобы мама видела это и слышала, о чем мы говорим».

Брендон вошел. Мать Денниса, стоя у кухонной плиты, гадала,что за ерунду притащил из замка ее сын, и ожидала, что скоро из-за закрытойдвери донесутся его вопли — уставший муж наверняка выместит все беды и трудностипоследнего дня на спине Денниса. Она не могла видеть, когда кто-то впадет вистерику, когда вокруг бегают очумевшие люди, повторяющие на сотню ладов самыеневероятные слухи.

Но за дверью все было тихо, и целый час никто не выходил.Когда же отец с сыном вышли, бедная женщина остолбенела при одном взгляде на ихбелые лица. Деннис жался к ногам отца, как испуганный щенок.

Теперь мусорное ведро нес Брендон.

«Вы куда?» — спросила она с опаской.

Брендон промолчал, а Деннис и не мог, казалось, ничегосказать. Они скрылись за дверью и целые сутки она думала, что они или мертвы,или, что еще хуже, томятся в застенках под замком.

Да и для всего Делейна это были страшные сутки. Может, вдругих местах они показались бы нормальными — есть ведь места, как это нипечально, где мятежи, и беспорядки, и казни под покровом ночи вошли в обычай.Но в Делейне уже годы или даже столетия царил порядок, поэтому такими чернымипоказались сутки, в начале которых Питера собирались короновать, а в конце онпредстал перед судом за убийство собственного отца. Если бы в Делейне былабиржа, она, без сомнения, в тот день потерпела бы крах.

С первыми лучами солнца началось сооружение платформы длякоронации. Ее полагалось делать из простых досок, но Андерс Пейна знал, что ихнужно хорошо замаскировать цветами и лентами. К этому не подготовились — еслибы к убийствам можно было подготовиться, их бы просто не было. Но Пейна хотелпоказать народу, что, несмотря на ужасные события, преемственность властисохраняется. Чтобы заставить людей поверить в это, он готов был мобилизоватьвсех цветочниц королевства.

Но к одиннадцати строительство внезапно прекратилось, ицветочниц прогнали с площади. К семи большинство гвардейцев переоделись вкрасную парадную форму и церемониальные шлемы с волчьими головами. Импредстояло выстроиться в две шеренги вдоль ковровой дорожки, по которой Питерпройдет к месту коронации. В одиннадцать они получили новый, весьма странныйприказ и сменили парадные одеяния на обычную тусклую форму песочного цвета.Неуклюжие парадные мечи были заменены обычными, а волчьи головы — кожанымишлемами, их боевой формой.

Боевая форма — сами эти слова пугали. Против кого солдатамвоевать здесь, в центре города? Но они стояли повсюду, в боевой форме, ссуровыми лицами.

«Принц Питер покончил с собой!» — таков был самый первыйслух.

«Принц Питер убит!» — второй.

«Роланд не умер; это ошибка. Врача обезглавили. Но корольсошел с ума, и никто не знает, что делать!» — третий.

Были и другие, еще более невероятные.

Над встревоженным замком повисла ночь, но никто не ложился.Площадь Иглы была залита светом факелов, и в каждом доме горели свечи и лампы,вокруг которых собирались люди, чтобы обсудить события. Все соглашались, чтодело нечисто.

Ночь показалась еще длиннее дня. Миссис Брендон в ужаснойтревоге ждала возвращения своих мужчин. Впервые в ее жизни в воздухе виталобольше слухов, чем ей хотелось слышать. Но не слушать она не могла.

В предрассветные часы разнесся новый слух — настолько дикий,что сначала ему не поверили, но он повторялся снова и снова, пока даже часовыена постах не принялись пересказывать его друг другу. Этот новый слух особеннонапугал миссис Брендон, потому что она поняла, как бледное лицо ее сына связанос мусорным ведром принца. Там было что-то, пахнущее паленым, чего он не захотелей показать.

«Принц Питер взят под стражу за убийство отца, — гласил этотужасный слух. — Принц убил собственного отца!»

Перед самым рассветом измученная женщина уронила голову наруки и погрузилась в тревожный сон.

«А теперь говори, что в этом ведре, да поскорее! Я несобираюсь с тобой шутить, Деннис!» — с такими грозными словами Брендон закрылза собой дверь в комнату сына.

«Я покажу, отец, — сказал Деннис, — но сперва ответь мне наодин вопрос. Каким ядом был отравлен король?»

«Никто не знает».

«А как он действовал?»

«Показывай, что в ведре, — Брендон поднял свой тяжелыйкулак. Он не тряс им, просто поднял; этого было достаточно. — Показывай, илитебе здорово достанется».

Брендон долго смотрел на мертвую мышь, ничего не говоря.Деннис в испуге наблюдал, как лицо отца все больше мрачнеет. Бурый мех мышиобгорел дочерна. Изо рта, из ушей, из выжженных глазниц все еще вырывалисьструйки дыма. Зубки, оскаленные в смертной гримасе, были черными, как зубьякаминной решетки.

Брендон хотел дотронуться до нее, но тут же отдернул руку.

«Где ты это взял?» — спросил он хриплым шепотом.

Деннис что-то промямлил. Отец схватил его за плечо и сильнотряхнул.

«Вдохни глубже и соберись с мыслями, Денни, — сказал он. — Влюбом случае, я на твоей стороне. И правильно, что ты не показал это матери. Атеперь расскажи, где и как ты нашел эту бедную тварь».

Деннис кое-как рассказал отцу всю историю. Его рассказ былчуть короче, чем мой, но все же занял минут пять. Отец слушал, сидя на стуле иподперев рукой лоб. Он не перебивал и не задавал никаких вопросов.

Когда Деннис закончил, отец произнес всего одну фразу, ноона будто сдавила сердце юноши ледяной коркой:

«Точь-в-точь как король».

Губы Брендона скривились в каком-то подобии улыбки:

«Как ты думаешь, Денни, это был мышиный король?»

«Па… папа… я…»

«Ты сказал, там была коробочка».