Но Тоня на третий же день проживания здесь объявила, что«заведение» в таком виде ее не устраивает. Дело было не только в старомсиденье, или в ободранных стенах, или просто в том, что для человека,привыкшего пользоваться унитазом в городской квартире, оказаться в деревенскомсортире не слишком-то радостно. Дело было в другом: Тоня испытывала страх.Когда ночью она выходила в коридор, включала тусклую лампочку и шла в сарай, атам включала другую и наконец оказывалась в маленькой кабинке, она откровеннобоялась. Дом нависал над ней, грязный сарай скрипел всеми своими частями, а втемных углах то и дело раздавалось непонятное шуршание. В конце концов однаждыво время Тониной ночной вылазки из кучи обрезков в углу сарая выскочила с мяуканьемоблезлая кошка, напугав до полусмерти. После этого Тоня заставила Виктораотложить другие дела и заняться приведением в порядок сарая и туалета. Ссараем, конечно, задача была совершенно неисполнимая, но хотя бы яркий светВиктор туда провел и расчистил все завалы по углам.

– Тонь, – качал он головой, – вот твои деды ибабки, извини меня за прямолинейность, на ведро ходили, а тебе вполненормальный сортир не подходит! Да несчастная кошка, наверное, половину шерстиот страха потеряла, когда ты завизжала. Странно, как к нам соседи не заявились!

– Знаешь, Вить, – парировала Тоня, – твой дедна велосипеде ездил всю жизнь и «Волгу» считал несбыточной мечтой, а ты «Ауди»хочешь на «Тойоту» поменять, потому что тебе посадка не хороша. Вот считай, чтои мне посадка не подходит, ладно?

Виктор только головой покачал, исподтишка поглядывая на женус некоторым удивлением. Откуда что берется, а? Раньше, скажи он ей про деда сбабкой, залилась бы краской и быстренько на кухню бы побежала – блины печь иуспокаиваться, а теперь не только глазом не моргнет, но еще и парироватьнаучилась. С одной стороны, это, конечно, радует, но с другой – заставляетзадуматься: с чего бы такие метаморфозы? Дом, что ли, на нее действует?

Через неделю охотник Женька приступил к ремонту забора. Каки опасалась Тоня, одному ему справляться было тяжело, он позвал на помощьмаленького мужичка, назвавшегося Петром Иванычем, и вдвоем они уже третий деньвымеряли ограду и устанавливали тяжелые столбы, привезенные Виктором взаменподгнивших. Работали по нескольку часов, потому что в остальное время Женька,взяв ружье, уходил в лес. Что он приносил, Тоня не знала, но к охоте Женькаотносился трепетно и не мог обойтись без нее ни дня, говоря с важным видом:

– Я человек лесной: не подышу лесным воздухом день, ивсе, значит, прожил его зря!

– А как же вы в городе-то обходитесь? – улыбаласьТоня.

– А в городе у меня все дни проходят зря, –совершенно серьезно отвечал, пощипывая реденькую бороденку, Женька. – Так,приработок, а смысла в моей деятельности и нет никакого. Смысл – вот он, тут!

И Женька широким жестом обводил рукой вокруг себя. Виктороткровенно подсмеивался над ним и прозвал «наш философ», но Тоне охотник как-тораз оказал большую услугу.

В начале ноября, когда забор был уже почти закончен, Тоня закакой-то надобностью вышла в сад и, бросив случайный взгляд на соседнийучасток, остановилась. Под старой яблоней, той самой, с которой она пыталасьнабрать райских яблок на варенье, лежало что-то темное, большое, похожее насвернувшуюся собаку. Тоня подошла поближе и разглядела на земле, среди мокройпожухлой травы, старую куртку, всю рваную, с вылезающим из дыр белымсинтепоном.

– Странно, – вслух сказала она.

Кому понадобилось бросать мусор на соседском участке?Поразмыслив, она решила, что на выходные Колька опять привозил Юльку сребятишками, они, наверное, и притащили куртку. Тоня пожала плечами и вернуласьв дом, но что-то в этой версии ей не понравилось.

– Тетя Шура! – крикнула она вечером через ограду.

– Что, Тонь?

– К вам Юлька приезжала в выходные? Я что-то их невидела.

– Нет, Тонь, не приезжала. У нее ребятишки болеют, оба,вот она с ними и сидит. Погода-то какая пакостная стоит, а? Что делается, чтоделается….

Тетя Шура еще что-то ворчала, но Тоня не слушала. Онамедленно обошла сад и подошла к забору.

Куртки не было.

С одной стороны, ерунда: мало ли кто зашел на участок,подумаешь? В конце концов, могли приехать сами хозяева. Тоня внимательнопосмотрела на окна, но дом по-прежнему выглядел совершенно нежилым. С другойстороны, у нее было странное ощущение, словно что-то здесь не так… Комупонадобилось оставлять какую-то ветошь, а потом ее уносить?

Тоня еще раз оглядела голые стволы деревьев на соседнемучастке, а потом приняла решение. Быстро подойдя к задней части забора, еще непеределанной работягой Женькой, она пролезла в дырку и осторожно пошла средидеревьев, вертя головой во все стороны. Никого. Она уже собираласьвозвращаться, когда какой-то слабый звук привлек ее внимание. Он доносился сдругой стороны пустого дома, от крыльца. Кто-то не то шуршал, не то скребся….

Ускорив шаг, Тоня завернула за угол дома и остановилась внедоумении. На земле, разложив под собой ту самую куртку, сидел ЕвграфВладиленович, весь обросший черной щетиной, в серой грязной телогрейке, ираспиливал небольшой ножовкой задвижку на дверце в стенке крыльца. Секунду Тоняв недоумении смотрела на него, не понимая, зачем он это делает. У них самих вкрыльце была точно такая же небольшая дверца, за которой хранился всякий мусор,который мог когда-нибудь пригодиться, – куски шифера, старый рубероид,доски… Она прекрасно знала, что в деревенских хозяйствах любому закрытомупространству находится применение, и позволить пропадать двум квадратным метрампод крыльцом просто глупо. Но что понадобилось в соседском закутке Графке?

Задать вопрос она не успела. Старик резко обернулся к ней,глаза его расширились, и, выматерившись, он вскочил со своей импровизированнойподстилки.

– Вы что здесь делаете? – стараясь, чтобы голосзвучал строго, громко спросила Тоня.

– А ну пошла отсюда, коза драная! – Хриплый голосалкаша был полон ненависти. – Для муженька своего шпионишь? – Старикприсовокупил к сказанному несколько слов, от которых Тоня покраснела.

– Сам пошел вон отсюда, – решительно сказалаона. – Еще раз тебя тут увижу, скажу участковому, понял? Давай, давай,забирай свое тряпье и проваливай!

Старик дрожащей рукой направил на нее ножовку. Лицо егоисказилось, он зашипел так, что слюна полетела в разные стороны:

– Ах ты сучка! Вот нашел Витька сучку себе под стать!Ну ничего, ничего, радуйтесь, пока можете, а потом посмотрю я на тебя, как тывзвоешь! Думаешь, этих извели, и меня сможете? Нет, не сможете, Евграфа такпросто не убьешь! А вот как попадете на живодерню, так я посмотрю, какшкурку-то твою беленькую снимут… Ха-ха-ха! – И старик зашелся в жуткомсмехе, который мог исходить только от сумасшедшего.