– Хорошо. А что, плохо выгляжу?

– Нормально. – Гордеев помолчал. – Вокруг наскакая-то щука бьет хвостом. Я ее пока не вижу, но волна сильная. Будем ееблеснить.

– Вокруг нас с вами? Или вокруг всех нас?

– Это мы и будем выяснять. Запирай-ка дверь, сварикофе, и начнем думать вместе.

* * *

Заказчик долго смотрел на лежащие перед ним папки – тризеленые и красную. В зеленых папках – чистовые экземпляры рукописи монографииФилатовой, в красной – текст, с которого печатался чистовик. Теперь все.Никогда эта книга не увидит свет, никто ее не прочтет. Сколько же нервов онпотратил, сколько сил приложил, чтобы собрать эти четыре папки на своем столе…

В тот день, когда Заказчик понял, что Ирина знает правду, унего еще оставалась надежда на то, что она все простила. Были же эти слованасчет издательства, которое опубликовало бы книгу за гонорар! Он и думать немог, что речь идет именно об этой книге. В тот же вечер поднял все свои связи виздательском мире, разрекламировал Ирину как редкостную умницу, блестящее перо(уж он-то знал, о чем говорит!), заручился обещаниями помочь с публикацией.Думал, завтра она привезет рукопись, он ее обрадует – и вот он, шаг кпримирению. Но она не приехала. Прислала папку со своим адъюнктом, якобы у неемного срочной работы. А он, Заказчик, прочитал первую страницу и почувствовал,как пол уплывает из-под ног. Не теряя ни минуты, помчался в институт.

– Зачем вы это делаете? – спросил он.

– А почему нет? – Ирина пожала плечами. – Янаписала книгу, так почему я не могу ее опубликовать? Мне нужна монография дляпоступления в докторантуру. Что вас, собственно, не устраивает?

– Ира, я прошу вас, все что угодно… Сколько вы хотите?

– Денег? – Она почти не удивилась, словно былаготова к разговору. – Вы же все равно не заплатите. – Ее губыискривились в усмешке.

– Я заплачу. Сколько?

– Я вам не верю. Вы – жадный. И потом, у вас нет такихденег. То, что пять лет назад стоило десять тысяч, сейчас стоит миллион. У васесть миллион?

– Это неважно, я достану. – Сердце Заказчикаколотилось тяжело и неровно. – Вы хотите миллион?

– Нет. От вас, – она сделала ударение на этомслове, – я не хочу ничего. Один раз вы меня обманули, я не могу больше вамверить. И здравый смысл не позволяет.

– Какой здравый смысл?

– Тогда у вас были деньги, потому что вы брали взятки.Ведь брали же, правда? Но вы пожадничали. А сейчас вам взяток не дают – не зачто. Старые запасы вы давно истратили, обустраиваясь на новой квартире. Где вывозьмете этот миллион? – Губы ее снова дрогнули, будто само слово«миллион» ее забавляло. – Старым, проверенным способом – взятками? Да ктовам их даст?! Даже если вы и придумаете, за что брать, вас поймают за рукураньше, чем вы наберете первую сотню тысяч. Сейчас к коррупции относятся оченьсерьезно, кому, как не вам, знать об этом.

– Как вам не стыдно, Ирина! Я никогда не бралвзяток! – Он попытался возмутиться, не очень, впрочем, умело.

– Неужели? Хотите, я назову фамилии следователей,которые прекращали с вашего благословения уголовные дела по липовым справочкамо неизлечимом заболевании подследственного и которые с вами делились? Хотите?Дружко, Маслинский, Галактионов, Козлов. А Недовесов не захотел играть в вашиигры и отдал под суд одного большого начальника, за что вы его и уволили. Развене так?

– Кто вам наплел такие глупости, Ира? Разве можноверить тому, что люди болтают? Ай-ай-ай, Ирочка, вы серьезная женщина…

– Я – серьезная женщина, – перебила онахолодно, – поэтому я не верю тому, что говорят люди. Я верю тому, чтоговорят цифры и документы.

– Какие цифры, какие документы? – залепеталЗаказчик. – Побойтесь бога, Ира, что вы говорите?

– Это не ваша вина. – Она внезапноулыбнулась. – Вы почти все думаете, что мы ни на что не годимся, толькоштаны здесь просиживаем. Если бы вы и вам подобные дали себе труд вникнуть внашу работу, вы бы поняли, как много мы умеем и можем. И не удивлялись бы.

– Вы не сможете это доказать, – твердо произнесЗаказчик. – Все, что вы говорите, может быть, и правильно, но голословно.

– А я и не собираюсь ничего доказывать, –равнодушно ответила она. – Я хочу, чтобы вы четко видели перспективу.Когда вокруг вашего имени поднимется волна, обязательно поинтересуются вашейдеятельностью того периода. И найдут то, что нашла я. Вам это мало чем грозит,вы быстренько уволитесь, займетесь коммерцией, сейчас все так делают. Что у вассейчас за должность – смех один. Будете зарабатывать раз в пять, а то и вдесять больше. Одним словом, вы почти не прогадаете. Но во всем этом есть однонеприятное для вас обстоятельство. Из тех, кто давал взятки за незаконноепрекращение против них уголовных дел, есть двое, которые взлетели сегодняслишком высоко. Этих двух уголовных дел в архиве нет, вы предусмотрительнопозаботились о том, чтобы их уничтожили. Дела были якобы украдены, а сотрудницаархива получила выговор. Но на эти дела в информационном центре были в своевремя выставлены карточки, про которые вы забыли. А в карточках есть и фамилияследователя, и фамилия подследственного. Вы поздно спохватились. Когда повашему указанию изымали карточки, с них уже были сделаны фотокопии. Так чтоесли вокруг вас поднимется скандал, то эти двое пострадают в первую очередь. Иони вам этого не простят.

– А если скандала не будет? – спросил онпересохшими губами. Все, что она говорила, было правдой. Заказчик прекрасно этоосознавал. – Может так случиться, что ваша книга выйдет – и ничего непроизойдет?

– Так не случится, это я вам гарантирую. У меня естьправо научного руководства, двое моих учеников уже успешно защитились. И сейчасу меня есть адъюнкты. Они добросовестно читают все, что я им рекомендую. А ужпрочитать книгу своего научного руководителя сам бог велел. Не один – такдругой, кто-нибудь обязательно заметит то, что вы так старательно пытаетесьскрыть. Вот такая, Владимир Николаевич, пьеса из научной жизни.

– Вы меня шантажируете?

– Нет. – Она удивленно взмахнула ресницами иокруглила глаза. – Нет, ни в коем случае.

– Чего же вы хотите? Зачем все это?

– Вы мне неприятны. – Она сказала это просто, какбудто отвечала на вопрос «Который час?». – Я вас ненавижу за то, что выменя обманули. Я хочу вас уничтожить.

* * *

– Анастасия Павловна, я прошу меня понять: погибла нашасотрудница, офицер, талантливый ученый. Вполне естественно, что я интересуюсьходом следствия, тем более что я лично знал Ирину Сергеевну.

Настя внимательно слушала сидящего перед ней мужчину.Начинающий полнеть, чуть лысоватый, лицо хорошее, породистое, отметила она. Носс горбинкой, тяжелый подбородок, твердый рот. Под глазами синева. Пожалуй,Доценко погорячился, этот Павлов вполне достойно держится, да и внешностьприятная. Похоже, он понял, что с Мишей взял неверный тон, и пришел исправлятьвпечатление.