в рунах языческих, а от Бога живого. Господь должен нам подсказать, когда наступит начало Времён. Ты ратуешь за науки и не только о насущном печёшься, так расспрашивай, сравнивай и узнавай.

Женя послушно кивнула, хотя размышляла сейчас не только о благе общины. Ей хотелось узнать мир за стенами, чтобы его просветить. А для этого нужна сила. Такая великая сила, как у Монастыря.

– Отче, благослови не щадить себя, пока не исполню порученного послушания, не защищу христианскую веру и не принесу в людские умы свет познания. Пока не разгадаю волю Божью, заключённую в сути мира, и тем не спасу сестру.

Отец выслушал её и нахмурился. Он заметил в Жене решимость, что могла до добра не довести. Некоторые христиане верили самозабвенно, неистово, чересчур ревностно, и не просто могли принести себя в жертву ради святого дела, а жаждали самопожертвования, словно сами хотели приобщиться к великомученикам. И всё же, время пришло. Женя должна выйти за стены, и отец не мог держать её более возле себя.

Сергей перекрестил дочь и дал ей последнее наставление в храме.

– Будь готова сражаться за милосердие, но не искусись искать спасение во зле; возлюби человека, но прежде всего цени жизнь и Господа – в этом новый путь христиан. Храни себя, храни единоверцев, храни Монастырь, но больше всех храни нашу семью. С тем и благословляю.

*************

Я вижу, как лёд сковал сердце мира. Биение жизни умолкло, города опустели. Я вижу, как рушатся стены и жизнь затухает перетлевшим углём. Как много мне ведомо? Я видела прошлое, узнала грядущее, я играла с судьбой и испила из чаши отчаянья. Ушедшее сгинуло в холодах Долгих Зим, ну а будущее… будущее принадлежит тем, у кого хватит смелости его взять.

Влада не позволяла им касаться себя. Её дух стоял на высоком холме в потусторонней метели. Только злой неистовый ветер и чернота вечной ночи окружали её Тонкое Тело. В страшном мороке междумирья не было ничего, кроме шепчущих голосов.

Бормотание струилось вокруг, скорбно выло, и миллионы сгинувших жизней колыхались смолянистой волной вокруг подножия холма. Чёрные тени тянулись к ней, пытались высосать тепло её духа. О, как это было опасно! На такое никто не решался, но Влада слушала Тёмные Души, внимала их всхлипам, играла на грани самой одержимости, и всё ради того, чтобы отсеять из безумного шёпота истину, найти скрытые тайны, оберегаемые самой смертью. Духи стенали о прошлом, кляли холод, сгубивший их многие Зимы назад, и кричали.

– Солнышко моё! Маленький! – рыдал сгусток тьмы, плетущийся мимо кургана. Голос булькал, множился и растворялся, словно хотел докричаться до Влады через толщу воды. – Сашенька по трассе пошёл, топливо кончилось, а мы в машине остались. Не вернулся он, не вернулся! Двигатель остановился, печка остыла. Дышать больно! Холодно! Где же ты, маленький мой, где мой ребёночек?!..

– Почему мне не сказали! – вопрошала другая тень. – Мне должны были сообщить! В конце концов, есть экстренная система оповещения, о катастрофах следует предупреждать, выслать спасателей, помочь людям согреться! А что они сделали? ОНИ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛИ!

– Каждый в лаборатории знает про это, мы всё рассчитали. Холода продержатся около ста лет, после чего наступит потепление… – монотонно бубнила ещё одна тень. Влада шагнула к ней по склону кургана, и чёрное море всколыхнулось навстречу ведунье.

Нет-нет-нет, приближаться ко тьме слишком опасно. Осиротевшие души ищут спасения в живых. Стоит поддаться, и не упокоенные призраки ввергнут тебя в пучину своих же страданий. Ведунья рискует, подслушивая разговоры мёртвых из первых уст.

– Тепло вернётся к нам постепенно, в течении следующих восьмидесяти-девяноста лет. Конденсация вредных испарений новогептила в атмосфере естественным образом снизится, солнечные лучи нагреют поверхность земли, температура воздуха начнёт повышаться, лето станет длиннее на день, затем на неделю. Последняя фаза потепления ознаменуется полной стабилизацией климатических циклов. Но с потеплением нас ждут и другие проблемы: флора и фауна сильно мутировали. Во время плановых наблюдении за подопытными животными мы отмечали их гипертрофированный рост. Химический состав растений преобразовался в сильнодействующие вещества... Да почему же так холодно в лаборатории! Выключили отопление? Я же тут замёрзну насмерть! О чём они думают?!

Тень сбилась на плаксивые жалобы и стала Владе неинтересна. Ведунье Навьего племени не хватало познаний, чтобы истолковать услышанное ей верно. Учёные люди вымерли или же выродились после первых же Зим.

Метель разрослась, тонкая оболочка навьей души задрожала, хлопья снега летели так быстро, что Влада не могла поддерживать свой человеческий облик. Душа всколыхнулась, рассыпалась искрами и исчезла. Вьюга утихла, и на холме, вместо навьей ведуньи, осталась лишь высокая шапка снега.

В междумирье нет места живым, оно навечно останется перепутьем для мёртвых. На чёрное небо царства Марены поднялся обод гнойно-жёлтого солнца.

В тот же миг снег на холме разлетелся искристым туманом. Изнутри нанесённого бурей сугроба, низко рыча, на свободу вырвался Великий Зверь. Глаза Волчицы пылали голубым льдом, лапы крушили наст, на оскаленной морде сверкали голубые узоры. Из могучей груди вырвался вой, призывающий стаю собраться. Очень долго она бежала по заснеженной пустыне одна, но вот к ней примкнули другие гигантские звери. Духи спешили влиться в охоту и меняли направление бега, точь-в-точь искры, мечущиеся в огне. Гордые, злобные, алчные: каждый из них был самолюбив и непокорен, пока на собственной шкуре не испытал силу Белой Волчицы и не пожелал примкнуть к её стае.

По правый бок от неё бежал рыжий матёрый зверь с иссечённой шрамами грудью. По левую сторону спешил непомерно высокий и тощий хищник. От шкуры Древнего стелился угольный дым, пахло пожарищем и едкой гарью. Он опустил голову к снегу и угрюмо вынюхивал след. За ним появилась изящная самка