— Да, мы все кого-то потеряли, потому что пришло времявеликой Беды. Это все здесь есть, в откровении Иоанна Богослова. — Она поднялакнигу, которую несла, и, разумеется, это была Библия. Вот теперь Клай подумал,что лучше различает блеск глаз толстой женщины за очками «кошачий глаз». Иблеск этот говорил не об интересе, а о безумии.

— Так, хватит, игры закончились. — В голосе Тома слышалисьнедовольство (прежде всего собой за то, что позволил толстухе втереться в ихкомпанию и завязать разговор) и тревога.

Толстая женщина не обращала на него ровно никакого внимания.Она гипнотизировала Алису взглядом, и кто мог отогнать ее прочь? У полициихватало других дел, если она еще существовала. Их окружали только потрясенные,волочащие ноги беженцы, и им не было никакого дела до пожилой безумной женщинойс Библией и в кудряшках.

— Сосуд безумия излился в разум нечестивых, и Город Грехаподожжен очищающим факелом Ие-го-вы! — воскликнула толстая женщина. Губы онакрасила красной помадой. Зубы были очень уж ровными, то есть речь шла не ометаллокерамике, а о старомодных коронках. — А теперь вы видите, какнераскаявшиеся убегают, да, истинно так, как черви уползают из лопнувшегобрюха…

Алиса зажала уши руками. «Заставьте ее замолчать!» —вскрикнула она, и тем не менее тени-призраки, недавние жители большого городаБостона, продолжали идти мимо, лишь некоторые бросили на них мутный, лишенныйлюбопытства взгляд, прежде чем вновь уставиться на лежащую перед ними темноту,в которой где-то впереди находился штат Нью-Хэмпшир.

Лицо толстухи заблестело от пота, она вскинула Библию надголовой, глаза засверкали, парикмахерские кудряшки прыгали и покачивались.

— Опусти руки, девочка, и услышь слово Господа, прежде чемты позволишь этим людям увести тебя и прелюбодействовать с тобой на порогеоткрытой двери самого ада! Ибо я видала звезду, сверкающую в небе, и называласьона Полынь, и те, кто следовал за ней, следовали за Люцифером, а те, ктоследовал за Люцифером, прямиком направлялись в геенну ог…

Клай ударил ее. В последний момент чуть сдержал удар, но всеравно к челюсти приложился от души, почувствовал, как отдача дошла до плеча.Очки толстухи поднялись над крупным носом, но потом вернулись на прежнее место.Глаза за ними лишились блеска и закатились под веки. Колени подогнулись, онаначала падать, Библия выскользнула из сжимавших ее пальцев. Алиса, все ещепотрясенная и испуганная, тем не менее достаточно быстро оторвала руки от ушейи успела поймать Библию. А Том подхватил женщину под руки. Проделали они всеэто так ловко, что казалось, заранее согласовали и отрепетировали своидействия.

Клая этот инцидент потряс куда сильнее, чем все, что успелослучиться после того, как мир пошел вразнос. Почему толстуха произвела на негобольшее впечатление, чем перегрызающая шею девочка или размахивающий ножомбизнесмен, большее, чем мистер Рикарди, который надел на голову пластиковыймешок и повесился на люстре своего кабинета, он не знал, но произвела. Он жедал пинка размахивающему ножом бизнесмену, как и Том, но безумство размахивающегоножом бизнесмена вызвал сотовый телефон. А эта пожилая женщина с кудряшками изпарикмахерской была всего лишь…

— Господи, — выдохнул он. — Она же просто чокнутая, а явышиб из нее дух, — и его затрясло.

— Она терроризировала юную девушку, которая в этот деньпотеряла мать, — сказал Том, и Клай понял, что в голосе коротышки слышится неспокойствие, а экстраординарная холодность. — Ты поступил правильно. А крометого, старую железную лошадь вроде этой надолго из строя не выведешь. Она ужеприходит себя. Помоги мне оттащить ее на обочину.

Они уже достигли той части шоссе 1, которую иногда называлиМилей чудес, а иногда — Грязным проулком. Если раньше съезды с шоссевстречались редко, то тут шли косяком и вели к винным супермаркетам, дисконтныммагазинам одежды, центрам спортивных товаров и дешевым ресторанам с такиминазваниями, как «Фаддрукерс». Здесь шесть полос движения были если неполностью, то в значительной степени забиты автомобилями, как столкнувшимися,так и просто брошенными, когда водители, запаниковав, хватались за мобильники исходили с ума. Беженцам приходилось прокладывать сложный путь между застывшимиавтомобилями, и Клаю Ридделлу они более всего напоминали муравьев, эвакуирующихмуравейник, разрушенный ударом сапога какого-то безмозглого человека,проходившего мимо.

Большой зеленый светоотражательный щит с надписью «МОЛДЕН,СЪЕЗД НА САЛЕМ-СТРИТ 1 /4 МИЛИ!» стоял у угла низкого розового здания, вкоторый успели забраться грабители. Земля у здания поблескивала осколкамистекла, а работающая от аккумулятора охранная сигнализация пыталась издаватькакие-то звуки, потребляя остатки запасенной электроэнергии. Клаю хватилоодного взгляда на темную вывеску, чтобы понять, что привлекло грабителей сразупосле катастрофы: «ВИННЫЙ МАГАЗИН ГИГАНТСКИХ СКИДОК МИСТЕРА БИГА».

Он вел толстуху за одну пухлую руку, Том — за другую, аАлиса поддержала голову что-то бормочущей женщины, когда они усаживали ееспиной к одной из двух стоек щита-указателя. Едва усадили, как толстуха открылаглаза и посмотрела на них затуманенным взглядом.

Том щелкнул пальцами у нее перед глазами, дважды, громко.Она моргнула, потом посмотрела на Клал.

— Вы… меня ударили. — Она подняла руку, коснулась пальцамибыстро опухающей челюсти.

— Да, сожа… — начал Клай.

— Он, возможно, сожалеет, а я — нет. — Голос Тома звучал спрежней холодностью. — Вы терроризировали нашу подопечную.

Толстуха засмеялась, но в глазах стояли слезы.

— Подопечную! Как только это не называли, но вот такое слышувпервые. Как будто я не знаю, что такие мужики, как вы, хотите от такой нежнойдевушки, как она, особенно в такие времена. «И не раскаялись они впрелюбодеяниях своих, содомии своей, в…»

— Заткнись, — оборвал ее Том, — а не то тебе врежу я. И небуду сдерживать удар в отличие от моего друга, которому, я думаю, повезло, и онне вырос среди таких вот набожных Ханн и не знает вашей сущности. Я предупредил— только еще вякни. — Его кулак закачался у нее перед глазами, и хотя Клай ужепришел к выводу, что Том — образованный человек и в обычной жизни не привыкмахать кулаками, он не мог не почувствовать тревоги при виде этого маленького,но крепко сжатого кулака, который выглядел для него символом надвигающегосявека.

Толстуха смотрела на кулак и молчала. По нарумяненной щекескатилась одна большая слеза.

— Хватит, Том, — подала голос Алиса. — Я в порядке.

Том бросил пластиковый пакет с пожитками толстухи ей наколени. Клай даже не заметил, что Том успел подхватить пакет, когда толстухавыпустила его из руки. Потом взял Библию у Алисы, поднял пухлую, в кольцах,руку женщины, вложил в ладонь книгу, корешком вперед. Отвернулся потом вновьпосмотрел на женщину.