кобель не вскочит» у всех народностей имеет одинаковый смысл. Искать перешедшего дорогу конкурента он не станет, сосредоточившись на мести в адрес неверной супруги.

Послышался осторожный стук. В приоткрывшуюся дверь заглянула секретарша Инесса.

– Анастас Александрович, к вам заместитель с готовым приказом на подпись, – ласковым голоском проворковала она.

– Пусть ждет, – отрезало высокое начальство.

Секретарша исчезла.

Мирзаян собрал фотографии в аккуратную стопку, сунул в ящик стола. И коротко напомнил:

– Негативы?

– Да, конечно, – спохватился Аристархов и полез в портфель. – Пожалуйста. – Он положил на стол пленку в серой картонной коробочке.

– Надеюсь, себе не оставили на память?

– Что вы! Как можно! Я распечатал наиболее удачные кадры. Они у вас все до одного.

Рассчитывался Мирзаян долго и неохотно. Достав из кармана толстый кожаный портмоне, он копошился то в одном его отделении, то в другом. Наконец, вынув купюры и поплевав на подушечки пухлых пальцев, принялся отсчитывать оговоренную устным контрактом сумму.

– Проверьте, – повелел он.

Сергей пересчитал денежное вознаграждение, подхватил портфель и поднялся:

– Благодарю. Если понадоблюсь, вы знаете, через кого меня найти, – сказал он, не протягивая руки. – Желаю удачи.

– Прощайте…

Глава одиннадцатая

Москва, здание Моссовета – Петровка, 38; август 1945 года

– Давай вкратце, Константин. Что удалось узнать об инженере Головинском?

– Головинский – обычный советский инженер-строитель. Закончил Рабфак при МГУ, а затем и сам университет. Работал на стройках Москвы, в 1941-м получил бронь как квалифицированный специалист среднего звена. Остался работать в тылу. Женат, растит двух дочерей. Проживает возле парка Сокольники, – протараторил заученную информацию лейтенант.

Старцев, Васильков и молодой Ким топали на большую стройку, где главным инженером трудился Головинский. Тот самый Головинский, чьи строители в октябре 1941 года наткнулись в Безбожном переулке на большой стальной сейф.

До стройки сыщики решили прогуляться пешком, так как от Петровки до здания Моссовета, где шли восстановительные работы, было всего три квартала. К тому же не мешало подышать свежим воздухом, ибо у всех пухли головы от напряжения, от кабинетной духоты и табачного дыма.

– Костя, я тебе сто раз повторял, – устало вздыхал Старцев, – во-первых, в начале любой характеристики следует помещать фамилию, имя, отчество человека, а также его возраст. А уж потом рассказывать обо всем остальном.

– Виноват, Иван Харитонович. Инженер Головинский Аркадий Исаакович, 1903 года рождения.

– Вот это другое дело. А то идем к нормальному советскому гражданину, а как его звать-величать – не знаем.

– А что «во-вторых», Иван Харитонович.

– Во-вторых, то, что Головинский не может быть «обычным» советским инженером. Если дали бронь и не отправили на фронт, значит, специалист он незаменимый. Понял?

– Так точно…

* * *

Монументальное здание Моссовета в стиле зрелого классицизма, некогда построенное для московских генерал-губернаторов, фашистские бомбы почти не повредили. В нескольких местах пробило осколками крышу, от пожара в здании пострадали интерьеры работы Матвея Казакова. После окончания войны правительство решило восстановить и реконструировать известное здание. Выполнение этих работ поручили лучшим строительным организациям. Одной из таких был Строительный трест № 1 Исполкома Моссовета; Аркадий Головинский занимал в этой организации должность главного инженера.

Здание было обнесено сплошным деревянным забором, за которым кипела работа. С нескольких грузовых машин рабочие разгружали бетон, кирпич, доски, краску. У ближнего угла фасада плотники сколачивали деревянные леса. Худой усатый дядька с красными флажками перекрикивался с крановщиком…

Сыщики радостно переглянулись. Вот она – настоящая мирная жизнь! Кипит, как в былые довоенные годы! Еще несколько месяцев ударной работы – и следов от проклятой войны в Москве не останется.

У распахнутых ворот поймали пробегавшего мимо паренька в спецовке, представились, объяснили задачу. И вскоре к курившим в сторонке муровцам подошел мужчина в клетчатой рубашке, из нагрудного кармана которой торчали несколько карандашей и складной металлический метр.

– Инженер Головинский, – представился он. – Вы ко мне?

Показывая удостоверение, Старцев дал первую оценку: «Рукава завернуты, левая рука перепачкана раствором, обувь покрыта пылью. Не кабинетный начальник. С людьми работает и при живом деле».

Вслух же спросил:

– Не уделите нам четверть часа для беседы?

Инженер пожал плечами и пригласил гостей в прислонившийся к забору строительный вагончик…

* * *

– Давно ли я занимаюсь строительством в Москве? – усмехнулся Головинский. – Мне, молодые люди, пришлось захватить те смутные времена, когда случилась настоящая катастрофа с грамотными инженерными кадрами. И когда прочность бетона, к примеру, на полном серьезе предлагалось определять по сколам от выстрелов из браунинга.

– В строительстве использовались браунинги? Такое бывало? – округлил глаза Васильков.

– Да-да, вы не ослышались. Сам неоднократно присутствовал. Стреляли ровно с десяти метров, скол заполняли алебастром, после чего отливку взвешивали. Но вы, надо полагать, не за этими подробностями ко мне пришли?

– Верно, Аркадий Исаакович, не за этим, – подтвердил Старцев. – Не могли бы вы припомнить 20 октября 1941 года?

Инженер нахмурил лоб, напрягая память.

– Я, знаете ли, дневников не веду и так вот запросто припомнить день четырехлетней давности… простите, не могу.

Васильков помог:

– В тот день вы работали в пятиэтажном доме по Безбожному переулку.

– Ах, вот вы про что! Верно-верно – было дело. Кстати, я хорошо запомнил тот день, – с грустной улыбкой поведал Головинский. – Поверьте, не каждый раз приходится знакомиться с объектом, на третьем этаже которого находишь запертый сейф, а в подвале два трупа.

– Аркадий Исаакович, если можно, расскажите об этом поподробнее, – попросил Иван.

– Да, конечно. Я тогда работал инженером участка и получил задание осмотреть и подготовить к ремонтным работам пятиэтажный жилой дом в Безбожном переулке. Знаете, красивый такой, с лепниной по фасаду. Дом получил повреждение при бомбежке, жильцов расселили. А после выхода Постановления об обороне Москвы и об охране порядка начались восстановительные работы на некоторых объектах. Дом в Безбожном вошел в число таковых. Прибыли с бригадой, вошли через ворота.

– В котором часу прибыли? – записывал в блокнот ответы Старцев.

– Ближе к полудню. Мы с утра собирались, но в районе Аптекарского огорода милиция проводила проверку, ловили кого-то. Прочесывали улицы, искали и задерживали мародеров. Пришлось ждать.

– Понятно. И что же дальше?

– Когда вошли через ворота во двор, под домом на асфальте сразу заметили большую лужу крови.

– Свежую?

– Как вам сказать?.. Мы не специалисты по этой части. Блестела еще местами, хотя и впиталась в асфальт. Должно быть, час-полтора ей к тому моменту было. И еще след тянулся от лужи. Такой… будто тащили истекавшего кровью человека.

– Ага… Понятно… А куда тащили, в подвал?

– Да кто ж знает? Возможно, одного из тех, что нашли в подвале. Или еще кого.

– Хорошо, – закончил конспектировать Иван Харитонович. – Кто и