— Тогда, может быть, ленч завтра? — Он взглянулСаре прямо в глаза, она начала говорить и вдруг замолчала.

— Я… я чудесно провела сегодня день. — Ей хотелосьсказать ему об этом.

Родители поблагодарили Вильяма и поднялись к себе в номер.Молодые люди имели право побыть наедине. Томпсоны огорчились, они чувствовали,что у Сары возник внутренний конфликт.

— Как ты думаешь, что она собирается сказатьему? — озабоченно спросила Виктория своего мужа, когда они поднимались полестнице.

— Не знаю. Но он выдержит это. Вильям хороший человек.Я бы хотел, чтобы у нее был такой спутник жизни.

— Я тоже.

Но оба знали, что на это было мало надежды. Он никогда непозволит себе жениться на разведенной женщине, они прекрасно понимали это.

Внизу, в холле, Вильям, не отрываясь, смотрел на Сару, а онауклончиво отвечала на его вопросы.

— Мы могли бы погулять где-нибудь. Как вы на этосмотрите?

Конечно, ей очень хотелось, но какой смысл встречаться с нимснова? Что, если она влюбится в него? Или он в нее? Что тогда их ждет? С другойстороны, глупо думать о том, что влюбишься в человека, с которым только чтопознакомилась и расстанешься навсегда, покинув Англию.

— Мне кажется, я глупо себя вела. — Онаулыбнулась. — Я так долго не была в обществе… И кажется, забыла, как надовести себя. Мне действительно жаль, Вильям.

— Все в порядке. Не хотите присесть? — Онакивнула, и они нашли спокойное место в углу холла. — Вы провели последнийгод в монастыре? — спросил он, поддразнивая ее.

— Что-то вроде этого. На самом деле я все время грозиласделать это. Это было похоже на монастырь, только я сама создала его. Я жила вдоме моего отца на побережье, на Лонг-Айленде.

— И вы провели там целый год, не видясь ни скем? — Она молча кивнула, не сводя с него глаз, сомневаясь, расскажет лиона ему все. — Ужасно долгий срок. Это помогло?

— Не уверена, — вздохнула она, решив быть с нимчестной. — Иногда кажется, что помогло. Хотя очень трудно возвращаться кобычной жизни. Вот почему мы приехали сюда.

— Европа самое удачное место для начала новойжизни. — Он нежно улыбнулся и решил не задавать ей никаких вопросов.Вильям боялся напугать ее или причинить боль. Он влюбился в Сару, не хотелпотерять ее. — Я рад, что вы приехали сюда.

— Я тоже, — тихо сказала она, и это было правдой.

— Вы сегодня пообедаете со мной?

— Я… я не уверена… Думаю, мы пойдем в театр. — Оназнала, что он не захочет смотреть эту пьесу — «Кукуруза зелена» ЭмилинаВильямса. — Мне надо спросить родителей.

— Если нет, тогда, может быть, завтра?

— Вильям… — Она чуть-чуть не сказала что-то важное, новдруг остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Почему вы хотитевидеть меня?

Если вопрос и показался Вильяму неуместным, он не подалвиду.

— Вы необыкновенная девушка. Я еще не встречал таких,как вы.

— Я через несколько недель уеду. Какой смысл в нашейвстрече для нас обоих? — На самом деле ей хотелось сказать ему, что у нихне может быть общего будущего. И, понимая это, Сара полагала бессмысленнымпродолжать их дружбу.

— Дело в том, что вы мне нравитесь… очень нравитесь…Зачем нам думать о вашем отъезде, если вы сейчас здесь? — Такова была егофилософия — жить сегодняшним днем и не тревожиться о будущем.

— А потом? — Ей хотелось иметь гарантии, что никтоне будет обижен, но даже Вильям не мог обещать этого, как бы сильно она ему нинравилась. Он не знал ни ее прошлого, ни того, какое будущее их ожидает.

— Почему бы нам не посмотреть… Вы пообедаете со мной?Она колебалась, глядя на него, не потому что она не хотела, а именно потому,что хотела этого слишком сильно.

— Да, пообедаю, — медленно произнесла она.

— Спасибо. — Он безмолвно смотрел на нее целуювечность, а служитель за конторкой отметил, как они были красивы и как хорошосмотрелись вместе. — Тогда я заеду за вами в восемь часов.

— Я встречу вас внизу. — Улыбка не покидала еелица, пока он провожал ее до лифта.

— Не возражаете, если я поднимусь за вами в номер? Мнене хотелось бы ждать вас здесь в холле. — Он все время словно защищал ее,все время был осторожен и задумчив.

— Хорошо. — Сара снова улыбнулась ему, а Вильямпоцеловал ее в щеку, когда подъехал лифт, и, простившись с ней, широким шагомнаправился к выходу, а она поднималась наверх, стараясь не замечать, каксжалось ее сердце.

Звонок в их номере раздался ровно в пять минут девятого.

Сара не знала, что Вильям прождал ее внизу уже десять минут.Родители не возражали, что она не пошла с ними в театр, узнав, что дочьсобиралась обедать с Вильямом.

Она открыла ему дверь в черном атласном платье, котороесловно тонкий слой черного стекла застыло на ее стройной фигуре.

— Боже мой, Сара, вы изумительно выглядите. —Волосы она заколола высоко на голове, а отдельные пряди волнами и кольцамивыбивались из прически, когда она двигалась, создавая впечатление, что, если вывынете одну шпильку, вся масса темных волос водопадом упадет ей наплечи. — Вы великолепны! — Он отступил на шаг, чтобы полюбоваться ею,а Сара смущенно засмеялась. Она первый раз оказалась с ним наедине, если несчитать той поездки в замок, когда они встретились, но даже там вокруг них былилюди.

— Вы тоже очень хорошо выглядите.

На нем был один из его многочисленных смокингов ивеликолепный черный шелковый жилет, к которому была прикреплена узкая цепочкадля часов, украшенная бриллиантами и подаренная его дяде русским царемНиколаем. В автомобиле по дороге в ресторан Вильям рассказал ее историю.Очевидно, цепочка была зашита в складки одежды великой княгини и тайно вывезенаиз России.

— Вы со всеми в родстве, — изумилась она,заинтригованная этой историей и представляя себе королей и царей иочаровательное королевство.

— Да, это правда, — сказал он с удивленнымвидом, — и позвольте заверить вас, что некоторые из них просто ужасны.

Он сегодня вел автомобиль сам, потому что хотел побыть с нейнаедине. Он выбрал тихий ресторан, и его ждали. Официант провел их к спокойномустолику и все время обращался к нему «ваша светлость», а уходя, слегкапоклонился им обоим и оставил наедине. Мгновенно появились шампанское и обед,который Вильям заказал заранее. Сначала подали икру на маленьких ломтикахподжаренного хлеба, с тоненьким кусочком лимона, потом семгу с нежным соусом,затем последовали салат, сыр, суфле и крошечное французское печенье.

— Боже мой, я не могу двигаться, — пожаловаласьона, с улыбкой взглянув на него.