Старик молча смотрел на нас, держа на прицеле. Казалось, он раздумывает: сразу нас пристрелить, или сначала поговорить, выслушать, а потом нажать на курок. Видимо, второй вариант понравился священнику немного больше, чем первый. Ружьё отклонилось чуть-чуть в сторону, но оружие всем своим видом демонстрировало готовность вернуться в исходное положение, как только его хозяин почувствует что-то неладное.

– Ну и что вы планируете сделать с ответами? – угрюмо спросил священник.

– Не знаю, – тихо сказал я, так как понял, что действительно не уверен в ответе на этот вопрос, – возможно, я захочу отомстить…

– Месть – смертный грех, – назидательно проворчал священник. Когда он говорил, нас словно окутывало облаком застарелого перегара, казалось, винные пары можно было потрогать рукой, – но не в данном случае. Здесь стоит вопрос выживания, а скверну надо выжигать кованым железом.

С этими словами он распахнул дверь и опустил оружие. Теперь я видел, что в руках у него не совсем ружье, это был классический обрез. Мы прошли в церковь, и он закрыл за нами дверь. Внутри было чуть уютнее, чем снаружи, чувствовалось, что здесь хотя бы кто-то живет. Несколько рядов старых деревянных скамеек и проход между ними, ведущий к подиуму. Чуть в стороне была возведена маленькая кабинка, отведенная, судя по всему, под исповедальню. Мне нравились католические церкви тем, что в них чувствовалось уважение к роду людскому. В православных церквях необходимо приобщаться к таинству стоя на своих усталых ногах, католические же храмы располагали хоть неудобными, но всё же сиденьями. Священник провел нас в свою каморку. В комнате обстановка была совершенно спартанская, но душевная: кушетка, пара стульев, стол и книжный шкаф.

– Называйте меня отец Марк, – сказал мужчина, – присаживайтесь.

– Я Алексей, а это мой друг – Ким.

Отец Марк, кивнув, открыл шкафчик и вытащил оттуда бутылку чего-то красного.

– Выпьете? – спросил он, мы дружно кивнули головами, – это кагор для паствы, но раз уж прихожан нет, мне приходится его пить.

С этими словами он достал две фарфоровые кружки, сдул с них пыль и с громким стуком поставил их на стол. Налив нам вино, священник приложился к горлышку и сделал могучий глоток. Его щетинистый кадык заходил вверх и вниз. Отняв бутылку ото рта, он посмотрел на нас красными глазами. Мы взяли в руки кружки, которые явно не предназначались для распития спиртных напитков. На моей красовалась истёртая надпись «любимому папе». Я сделал глоток, отправляя сладкое вино в пищевод. К моему удивлению, кагор оказался на редкость приятным на вкус.

– Выкладывайте, – буркнул отец Марк, – только без утайки.

Я начал свой длинный рассказ, подробно описав все последние события, что имели место в нашей жизни. Я опустил только два момента: встречу с таинственным Асперо и пространные намёки на якобы имеющиеся у меня сверхъестественные способности.

Когда история дошла до момента слежки за плюгавым Климентом и его рандеву в тёмном переулке, отец Марк нервно схватился за обрез и приложился к бутылке с кагором. На его лице бушевали чувства истинного фанатика: нечеловеческая ярость и праведный гнев. Мы с Кимом испуганно переглянулись. Этот псих вполне мог расстрелять нас во имя отца, сына и святого духа. Когда я закончил рассказ, он вновь наполнил наши кружки кагором. Я сделал солидный глоток. Пересохшее горло нуждалось хоть в какой-то жидкости, а разум в дополнительных стимуляторах.

– Зачем Вам ружье? – поинтересовался Ким.

– Это мой меч огненный, – сказал священник, – карающий. «Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое». Послание к римлянам Апостола Павла.

– Обрез? – продолжил Ким расспрос, как я понял, мой друг просто хотел его немного отвлечь от опасной темы, – не очень удобно, по моему разумению. Пистолет вмещает больший боезапас. А если подбирать оружие со стилем, тогда изумительно подойдет револьвер.

– Мне нравится два ствола. Знаешь почему? – спросил отец Марк, – Посмотрите на его чернеющие дула! – Он наставил обрез на Кима, – Похоже на поваленную восьмерку, неправда ли? Знак бесконечности. Когда я стреляю, врата в бесконечность открываются, чтобы поглотить тебя. Понимаешь? Аллилуйя! Скажи Аллилуйя!

– Аллилуйя, – быстро повторил Кимми.

– Прекрасно, ты всё понял и больше не задашь мне идиотских вопросов. К тому же, он прекрасно помещается под алтарь.

С этими словами священник крутанул тяжелый обрез на пальце и перекинул его в другую руку. Я посмотрел на своего товарища: тот был бледен, как простыня. Я бы не удивился, если бы Кимми навалил в штаны, откровенно говоря, я сам уже был готов расслабить кишечник. Уж очень это зрелище было устрашающим.

– Если Вы не перестанете вертеть перед нами своим оружием, – выпалил я на одном дыхании, – то пользы точно никакой не будет, и нормального разговора не склеится. Так что отложите сейчас же свой «меч огненный» куда-нибудь подальше от нас и от себя! От греха подальше.

Я замер в ожидании того, что через несколько мгновений моя голова разлетится как спелая дыня, в которую попал фугасный снаряд. Священник посмотрел на меня, прищурившись. Я с трудом выдерживал его взгляд, но, в конце концов, он отвел глаза в сторону. Один-ноль в мою пользу. Он отложил обрез в сторону. Два-ноль в мою пользу. Я был уверен, отец Марк решил меня не убивать. Три-ноль в мою пользу. Ким изумленно посмотрел на меня. Да что там, я и сам не ожидал от себя такой безрассудной храбрости.

– Хорошо, – спокойно продолжил я, пытаясь скрыть дрожь, – теперь Ваша очередь рассказывать.

– Я охочусь за такими людьми всю свою жизнь, – сказал отец Марк, – за людьми, отмеченными самим дьяволом.

Я промолчал, ожидая продолжения.

– Некоторые люди творят чудеса, – продолжил отец Марк, – то есть, обывателям кажется, что это чудеса. Но эти способности и возможности – суть метка дьявола. Прикосновение сатаны. Вечное проклятье, в котором неповинен отмеченный человек. Вполне возможно, такие люди чисты душой и безгрешны по сути своей. Но дела этот факт не меняет. Их жалко убивать, но ничего не поделаешь. Заразу нужно искоренять, принимая грех на себя. «Воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу». Послание к римлянам Апостола Павла.

Я подумал, что очень правильно поступил, ничего не рассказав ему о том, что говорил Асперо. Иначе лежать бы мне сейчас мертвым телом. Мертвым, но с «искорененной заразой».

– Люди называют это телекинезом, пирокинезом, телепортацией, чтением мыслей, предсказанием и так далее, – продолжал рассказ священник, – названий множество, а источник один. Сатана. Как правило, люди, отмеченные таким