обо всём мне не рассказала. Думаю, я бы принял её рассказ на веру, в конечном счете.

– Знаете, – тихо сказал я, – главный в корпорации – очень странный человек, мы видели его под разными личинами одновременно. Может быть, это тоже своего рода способность, как Вы думаете?

– Не знаю о такой способности, – сказал Ганс, – никогда не слышал. Если бы я верил в бога, то сказал бы, что это дьявол. У него тысяча имен и тысяча обличий. Рога не мешают носить ему разные головные уборы. Но это сказки.

Последнюю фразу мы сказали одновременно и невесело рассмеялись. А чуть позже распрощались.

*

Дорога к церкви теперь заняла гораздо меньше времени, чем в прошлый раз. Когда идешь по знакомой тропе, время бежит немного быстрее. Правда, если бы я сейчас шел с Кимом, оно бы пролетело ещё быстрее: под его болтовню вообще забываешь о времени.

Церковь встретила меня своим недобрым взглядом грязных окон. Вчера вечером здание выглядело жутко, как дом с приведениями, а сейчас, при свете дня, церковь казалась разложившимся трупом, каким-то забытым обломком истории, который давно пора выкинуть. Так выглядит Парфенон, только в его облике сквозит определенное величество, которого здесь не было и в помине.

Я постучал в дверь. Как и вчера ответа никакого. Тогда я несколько раз ощутимо пнул дверь, на мгновение мне показалось, что она рассыплется в щепки, но дверь выдержала.

Дверь открылась, и в проеме показался священник. Выглядел он помятым, видимо, страдал от похмелья. В руке была зажата бутылка с кагором, а в другой руке уже знакомый обрез.

Я молча зашел под покров церкви, а отец Марк прикрыл за мной дверь. Да, выглядел он просто ужасно: огромные мешки под глазами, кожа такая бледная, что если запереть его в темную комнату, физиономия будет светиться. Надо что-то делать, в таком состоянии из священника получится никудышный помощник.

– Дайте это сюда, – сказал я, указывая на бутылку со спиртным, – из Вас получится отвратительный исполнитель воли господней, если так сильно налегать на спиртное.

Священник протянул мне бутылку с кагором. Я приложил горлышко к губам и запрокинул голову. Прохладное вино полилось мне в желудок, разбавляя полупереваренные таблетки циклодола. Допив кагор, я поставил рядом пустую бутылку с армией её пустых собратьев. Если бы сдать все эти бутылки в утилизацию, деньги, вырученные с этого, принесли бы, наверное, месячную зарплату. Возможно, священник таким образом и существовал, подумал я, улыбнувшись.

– Портвейн в нашей стране гораздо популярнее, чем кагор, – сказал я, – но таким образом Вы не пристрастите народ к католической религии.

– Кто ты такой, чтобы меня учить, сраный сопляк?

– Сраный сопляк, который сведет сегодня Вас с Вашим старым знакомым Климентом. Теперь приведите себя в порядок. Сегодня Вы тамплиер, а это Ваш крестовый поход.

Глаза святого отца широко раскрылись, и остатки хмеля быстро выветрились из его головы. По-моему, он был очень рад слышать о грядущей встрече. Мне стало даже немного жутко, ведь я впервые видел столь ярко выраженную манию убийства.

– Тамплиеры были грешниками, содомитами и слыли дьяволопоклонниками, – сказал Марк, улыбаясь, – такова официальная версия церкви и инквизиции.

– Ну, в это мало кто верит, – я пожал плечами, – сейчас популярна такая версия: церковь хотела богатства.

– Мне не нужно богатство, я желаю воздаяния, – он поднял обрез, словно демонстрируя мне его. Так вели себя самцы неандертальцы, показывая другим самцам свои зубы и кулаки. Впрочем, неандертальцы так и остались тупиковой ветвью развития.

– Ты когда-нибудь убираешь свое оружие? – мне показалось, что настало время перейти на «ты».

– Только когда молюсь, – ответил священник, – я прячу его под половицу у алтаря. Бог не должен видеть меня с мечом в руках.

Теперь мне осталось рассказать свой план священнику. Мне вовсе не хотелось, чтобы он ворвался на собрание словно дервиш, сметая всё на своем пути и стреляя во все, что не попадя. Я ещё должен был поговорить с этим человеком, у которого как минимум два имени. Если он и правду дьявол, то он просто обязан верить в бога, а если это так, то и на него должна найтись своя управа.

– Знаешь, как мы поступим? – начал излагать я свой поспешно придуманный план, – в девять часов я зайду в городской дворец молодежи, ты будешь ждать меня на аллейке, что ведет в парк. Я выведу Климента, но прежде, чем ты с ним расправишься, я хотел бы задать ему пару вопросов.

– То есть допросить с пристрастием?

– Аминь, – кивнул я, мне было на руку, что преподобный не задавал лишних вопросов. Если бы он узнал, что в здании будет собрание корпорации Нецах, то я бы от него точно не отвязался. Отец Марк пошел бы со мной, и его не остановили бы и все демоны ада.

Я смотрел, как священник собирается. Не знаю, как в таком месте могло остаться что-то чистым, но отец Марк надел черный костюм без единого пятнышка, его белый воротничок был накрахмален и, казалось, просто излучал свет. Когда священник застегивал пиджак, я увидел на ремне целый патронташ. Серьезный мужчина, подумал я, наверное, именно из таких фанатиков и состояла инквизиция, которая жгла людей на кострах веры. Отец Марк накинул темный плащ и сунул обрез в специальный карман на подкладке.

– Впечатляет, – похвалил я священника, – наверное, ты научился очень быстро извлекать оружие на свет божий.

Не успел я закончить фразу, как в его руке появился обрез. Я даже не заметил, как он двигался. С такой же скоростью, он убрал его назад. Я в жизни не видел таких трюков. Только в старых фильмах с Клинтом Иствудом. С трудом удержавшись от напрашивающихся шуток, я похлопал в ладоши.

– Помолимся, – сказал отец Марк и опустил голову. Губы его начали быстро двигаться. А сильный голос превратился в бессвязное бормотание.

Я деликатно молчал, потому что не знал ни одной молитвы, считая их скорее символичными. Человек говорит с Богом в надежде на то, что тот ответит. Это нормально. А когда Бог отвечает, все начинают считать человека психически нездоровым.

*

По дороге во Дворец молодежи отец Марк поведал мне о некоторых фактах из своей жизни. Сам он приехал из Эстонии вместе со своим братом около двадцати лет назад. Братья основали церковь на миссионерские деньги, собранные в родной стране. Они жили довольно приемлемо, пока целостность семьи не была нарушена. На свою беду брат отца Марка ввязался в противодействие с ячейкой радикальной секты сатанистов. Эта борьба продолжалась недолго и закончилась смертью священника. Брат Марка упал