Снаружи послышались испуганные голоса. Кэтрин быстро оделась и выбежала из домика.

Сверху, с розовых от дальней зари облаков на домики стремительно падал большой самолет. Его белый нос походил на клюв орлана, а крылья напоминали оперение арбалетной стрелы. Испуганные миссионеры сбились в кучу и кричали на разные голоса, тыча пальцами в небо.

Самолет снизился, ускорил движение и внезапно раздался оглушительной силы хлопок. С кедров посыпались прошлогодние шишки. Кэтрин закрыла уши руками. Ковбой, который тщетно пытался затолкать обе ноги в одну штанину повалился на землю. Девицы завизжали. К Кэтрин подбежал Манфред Дарбан.

— Перешел звуковой барьер. Развлекается. Что ему не спится в шесть утра?

Кэтрин посмотрела на часы.

— Шесть утра? Шесть?

Она громко расхохоталась. Все посмотрели на нее как на сумасшедшую.

— Все нормально. Он всего-навсего перешел звуковой барьер. Пора вставать, господа миссионеры!

Манфред внимательно посмотрел на нее.

— Это твой новый знакомый?

— Да, он летчик испытатель.

— Знаю. Не беспокойся, я не ревную. Как раз, это очень хорошо, что вы познакомились.

Он обнял Кэт. Она отстранилась.

— Что же в этом хорошего для тебя? Ты хотя бы мог притвориться, что тебе небезразлично. Хотя бы из вежливости.

Она оттолкнула его и ушла в домик.

Многое повидал старый собор в Сибирске. И лихих людей из шаек разных мастей, которые грабили поселение едва оно только зародилось, и беглых каторжников, и знамена генерала Колчака. Деревянный вначале он горел много раз, но заново отстраивался, первым из всех строений. Потом стены собора выложили из камня и он приобрел со временем вид Вечности — замшелой, непоколебимой.

Здесь, у этих стен было постоянное место встреч всех влюбленных городка. Отсюда они отправлялись на прогулку, кто на реку, кто бродил по улицам, а кто сразу шел в густо разросшиеся кусты по ту сторону собора… Что ж… дело молодое!

Был славный летний вечер. Алексей и Кэтрин неторопливо шли к пристани.

— Тебе не скучно здесь, Кэт?

— Нет, Алеша. Мне нравится путешествовать по миру. Детство и юность я провела в скучном маленьком городке на юге Нью-Джерси и всегда мечтала посмотреть как живут другие люди. Участие в миссии дает такую возможность.

— Да, это здорово! А я был по большому счету только в Москве и в Санкт-Петербурге.

— Зато тебе все видно из кабины твоего «Саблезубого».

— Да, это классно! Но особо разглядывать некогда. Да и что там увидишь, если реки похожи на нитки, а леса на подстриженные газоны. Можно только представлять какие люди там живут и какие звери бродят. А ты была в Африке?

— Была. В Сенегале и Гвинее. Там мы определяли количество слонов, устраивали демонстрации в их защиту и боролись с браконьерами. Двое из наших тогда погибли.

— Здорово! Я имею в виду…

— Я понимаю тебя.

— А ты была в…

В кустах что то зашуршало. Кэтрин ойкнула и прижалась к Алексею.

— Не бойся, это, наверное, какой то бездомный пес.

Они пошли дальше. Кусты раздвинулись и из них выглянул Соболь.

— Ты тише не можешь, бездомный пес? Чуть было не засветились!

— Да тут… дерьмо!

— Дерьмо, дерьмо! А других слов ты не выучил? Чем это от тебя воняет?

— Так говорю же — дерьмо. Устроили туалет, понимаешь!

Гром и Соболь вылезли из кустов. Гром принялся остервенело тереть подошвой ботинка о траву. Соболь сморщил нос и отошел подальше.

— Захомутала парня. Довольна. Вон как льнет. Как считаешь, она действительно эколог или…

— Мало данных. Может быть «или». У нее на лбу не написано. Надо запросить Москву, чтобы проверили эту миссию по своим каналам. А вообще то я этим «зеленым» никогда не доверял. Суются везде. Черт знает кто к ним приклеится.

— Согласен. Хорошая почва для ЦРУ.

— Вот и я говорю — дерьмо!

— Что, опять вляпался?

— Нет, это я к слову. Пошли, а то потеряем их.

Вечер становился гуще. Алексей и Кэтрин вышли к реке. На берегу рыбачок привязывал лодку к мостику. Алексей спросил.

— Хочешь покататься?

— Хочу!

— Сейчас сделаем.

Мужик оказался сговорчивым. Сунул в карман купюру и сказал только.

— А мне чего… Плывите. Только назад привяжите потом.

Лодка отчалила от мостика. Соболь и Гром заметались по берегу.

— Упустили! Я так и знал, что какое-нибудь происшествие будет! Что предлагаешь?

Гром секунду поразмышлял.

— Может вплавь?

— С ума сошел, да? Еще варианты есть?

— Нету.

— Тогда молчи лучше.

Они побежали к рыбаку, который тащил на кукане два десятка крупных рыбин.

— Эй, мужик, где тут можно лодку раздобыть?

Рыбак подозрительно посмотрел на них.

— Что-то всем сразу лодки на ночь глядя понадобились… Только что парень с девкой забрали. Влюбленные. И вам тоже лодка… А вы, что, шпионите за ними, что ли?

Гром насупился.

— Ты, рыболов — спортсмен версиями не разбрасывайся. Объясняю — мне и моему приятелю нужна лодка, а для чего, тебя не касается. Нет, значит так и скажи.

Мужик поразмыслил чуток и на его лице замаячила гаденькая ухмылочка.

— А..! Вон оно что! А я сразу и не догадался. Тебе и приятелю! Теперь понял. А лодки и нету! Но можно плот приспособить. Вон там, по берегу найдете.

Из темноты доносился плеск весел. Ориентируясь на слух агенты пошли вдоль берега. Метров через пятьдесят Соболь споткнулся о бревна.

— Слышь, вот он, плот! Помогай!

Вдвоем они столкнули небольшой плот в воду и поплыли по течению.

Гром почесал затылок.

— Что-то мне этот рыбачок не понравился. Он что там имел в виду насчет приспособить? Если только это то, о чем я сейчас подумал, так я ему когда вернемся башку оторву!

— Можешь приступать прямо сейчас. Именно это он и имел в виду.

Тихая ночь обнимала Сибирск, тайгу, реку. Опустив руку в ласковую теплую воду, Кэтрин наслаждалась неуловимо плавным движением лодки.

— Я люблю русскую культуру. В колледже читала книги Толстого, Достоевского. Очень нравится музыка Чайковского.

— А я люблю американскую культуру. Хот-доги, гамбургеры, чипсы.

Послышался смех.

— Гамбургеры — это американская культура?