— Что поделаешь, принцесса, — вглядываясь в изображение сказаля. — К сожалению я не пилот… и даже не навигатор. В межзвездных гонках неучаствовал.

Принцесса быстро взглянула на меня.

— Что тебе известно о Праттере, Лорд?

Мысленно я выругал себя за излишне длинный язык. Онесостоявшемся муже принцессы я не знал почти ничего… даже имя его услышалвпервые. Но отступать было поздно.

— Только то, что он трус, принцесса.

Изображение в видеокубе менялось все быстрее. Был виден ужеи край плато, обрывающийся в пропасть. Но аварийный спуск там не кончался!

— Он не трус! Не смей говорить о нем такие…

Кресла синхронно сжались, захватывая нас в тугие объятия,перехватывая дыхание, прерывая разговор. Плато кончилось. А дорожка аварийногостарта продолжалась, опускаясь вниз под углом немногим отличающимся от прямого.И в это мгновение флаер тяжело толкнуло сзади. Похоже, это и был обещанный«разгонный бустер», действующий не то на гидравлической основе, не то простопридающий нам ускорение своей тяжестью. Сердце комком подскочило к горлу. Мыпадали, флаер несся, едва касаясь колесами гладкой как стекло поверхности.Удары очередных бустеров следовали один за другим. А в видеокубе я видел то,что нас ожидало. Крутой изгиб дорожки, в полукилометре ниже уровня плато. Опятьгоризонтальный участок. И короткий трамплин, задранный в небо. Аварийный стартвовсе не походил на «дорожку, обрывающуюся в пропасть», как говорил Эрнадо. Этобыла сложнейшая, рассчитанная на компьютерах конструкция, траектория ипоочередно включающиеся бустеры которой сообщали машине максимальное ускорение.И перегрузки, которым при этом подвергались пассажиры, похоже не брались врасчет…

— Держитесь, принцесса… — прошептал я, глядя нанадвигающуюся дугу поворота. Мы не слетали с почти отвесной дорожке лишьпотому, что крылья флаера развернулись, и набегающий воздух прижимал нас к ней.— Держитесь.

Мы висели в креслах лицами вниз, глядя как приближаетсяроковой изгиб аварийного старта. Я успел еще подумать о том, что перегрузки внаправлении «грудь-спина» переносятся довольно неплохо…

В следующее мгновение удар очередного бустера лишил меняспособности о чем-либо думать.

Все тело болело. По лицу текла какая-то жидкость, и соленыйвкус на губах подсказывал, что это кровь. В глазах, когда их наконец удалосьоткрыть, плавал густой черный туман.

Но я был жив. И флаер не превратился в груду обломков на днепропасти — легкое покачивание свидетельствовало о том, что он летит.

Очень медленно в глазах прояснилось. Под лопаткой и впояснице покалывало — это, похоже, старались инъекторы комбинезона, до сих порработающего в медицинском режиме.

Вначале я увидел бледное свечение видеокуба. Мы медленноплыли в розовой полусфере нейтрализующего поля, удаляясь от Сломанного Клыка.Значит, я отключился буквально на несколько секунд.

Превозмогая боль я повернул голову и посмотрел на принцессу.Почувствовав движение, кресло расслабилось, отпуская меня.

На губах принцессы темнела кровь. Лицо усеяли красныепятнышки лопнувших сосудов. Тело бессильно обмякло.

Дрожащей рукой я потянулся к ее плечу. Есть ли в фехтовальномкостюме медицинский режим, как в боевом комбинезоне? Слава Богу, управляющиеогоньки оказались такими же, как у меня. Я коснулся светящейся желтым точки —никакого эффекта не последовало. А контрольные датчики тревожно разгоралиськрасным.

Я застонал от собственного бессилия. И, повинуясь скореенаитию, чем оформившейся мысли, взял руку принцессы и коснулся управляющейточки ее пальцем. Огонек мгновенно стал зеленым.

Я откинулся обратно в кресло, не выпуская слабых безвольныхпальцев. Когда-то они касались моего лица, заставляя отступать боль. Я неспособен на такие маленькие чудеса, принцесса. Все, что в моих силах, этостереть с твоих губ кровь и прижать ко лбу холодную ладонь. А еще — сказатьтебе, когда ты придешь в сознание, что и с разукрашенным перегрузкой лицом тыостаешься самой красивой девушкой во Вселенной.

Принцесса поморщилась. Видимо, комбинезон вколол ейочередную дозу лекарств. Шевельнулась, прижимаясь к моей ладони. И прошептала:

— Спасибо, Праттер… Уже лучше.

— Я не Праттер, — совершенно спокойно ответил я. — Я Лорд спланеты Земля, твой ритуальный жених, с которым ты до сих пор не удосужиласьпознакомиться.

— Прости. Как тебя зовут?

— Сергей. Можно Серж.

— Лучше Сергей. Это необычнее звучит…

Она открыла глаза. И смешно насупилась.

— Я кошмарно выгляжу, да? Перегрузка была не меньше десятиединиц…

— Ты прекрасна, принцесса. А эта красная сыпь пройдет.

— Значит точно, была десятка. И глаза у меня сейчас алые,как у тебя.

Я кивнул. Если глаза у меня такие же красные, как упринцессы, то я могу без малейшего грима сыграть вампира в фильме ужасов. Ох, идосталось же нашим сосудам…

— Мы летим нормально, Сергей?

Я посмотрел на автопилот. Контрольное табло светилосьзеленым.

— Да.

— Повезло. Я боялась, что флаер рассыплется. Эти машины нерассчитаны на подобные трюки. В них нет гравитационных компенсаторов, как вбоевых кораблях. А куда мы направляемся?

— На базу императорских ВВС.

— Она разрушена.

— Это не важно. Мой наставник все рассчитал.

— Если мы спасемся, он станет командовать армией, — твердосказала принцесса.

От сержанта — до главнокомандующего? Мог ли Эрнадопредставить такую карьеру? Я вспомнил неравный бой на подступах к дворцу. Иопустил глаза.

— Ему уже не принять этой награды, принцесса.

Флаер не подвел. Нам пришлось поволноваться перед самойпосадкой, когда снижающаяся машина неслась в двух-трех метрах над гребнямискал. Датчики автопилота нервно светились красным, а кресла стали сжимать нас,страхуя от удара. Но флаер перелетел через скалы и начал планировать в широкуюгорную долину.

Мы могли наблюдать за происходящим лишь по видеокубу.Звездный свет скорее сгущал темноту, чем боролся с нею, а безотказного фонарялуны у планеты не было. Но может быть, это оказалось и к лучшему — наши нервыизбавились от лишнего испытания на прочность.

База пострадала меньше, чем я предполагал. Почти все зданиявыглядели целыми, во всяком случае, в видеокубе, а на огромномвзлетно-посадочном поле виднелись лишь две небольшие воронки от взрывов.