Коснувшись плеча я активировал комбинезон. Противники,похоже, сделали это раньше.

— Бросайте оружие, Лорд, — повелительно бросил один изгвардейцев. — Если вы не станете сопротивляться, вам сохранят жизнь.

— Устаревшая информация, ребята. Шоррэй приказал не братьменя в плен.

Гвардейцы переглянулись.

— Тем хуже для вас, Лорд.

По лезвиям их мечей пробежало белое затачивающее пламя.

Меньше всего хотел я сейчас состязаться с ними в фехтовании.И не потому что боялся поединка. У меня, если верить Эрнадо, были шансыпобедить и двоих, и троих гвардейцев. Но с каждой секундой я терял свой главныйкозырь — внезапность… Из кобуры на поясе я достал пистолет — слегкапеределанный Эрнадо газовый игломет.

Из воротников комбинезона у моих противников поднялись, закрываялицо, тонкие прозрачные щитки. Затем они рванулись вперед. Конечно же, пистолетв моих руках их не пугал. Лазерное и деструкторное оружие в нейтрализующем полене действует. Отравленные стрелы игольчатого пистолета неспособны пробитьактивированный защитный комбинезон.

Я нажал на курок.

Крошечный титановый диск с плоскостными наклейками подиаметру скользнул из магнитного магазина в ствол. Сжатая до пяти атмосферуглекислота толкнула поршень, и маленькая одноатомная фреза отправилась вполет. Прежде чем достичь цели, бешено вращающийся диск успел затупиться домолекулярной толщины. Но это не имело принципиального значения.

Гвардеец, оказавшийся ко мне ближе, вскрикнул, и схватилсяза грудь, куда впился крошечный снаряд. Его активированный комбинезон мгновеннозарастил пробитое отверстие, напрягся, стягивая раненное тело. Но то, что былоспасительно при ударе плоскостным мечом, не могло помочь сейчас. Титановый дискне был сбалансирован. Войдя в тело он развернулся и отправился в беспорядочное,смертоносное путешествие сквозь мышцы, сосуды и жизненно важные органы.

Мне доводилось видеть, как быстро умирают люди, раненныепулей со смещенным центром тяжести. Плоскостной диск убивал еще стремительнее.

Гвардеец как подкошенный повалился на песок. Из открытого вбеззвучном крике рта плеснула на прозрачный щиток темная кровь.

Я перевел пистолет на его товарища. Тот замер, переводявзгляд с меня на убитого, и обратно. Случившееся было для него необъяснимо. Внейтрализующем поле пистолеты не убивали, не могли убивать.

— Зря вы пришли на эту планету, — произнес я, нажимая наспуск.

Второе тело упало на песок. Врагов в тылу не оставляют.

Зря они пришли на эту планету. А я — нет. Принцесса стоитсмерти.

— Вперед, — скомандовал целеуказатель. — Вперед.

Мне приходилось убивать и на Земле. С восемнадцати до двадцати,в тот странный возраст, когда государство дает в руки оружие, но еще непозволяет покупать водку, я служил в десантных частях. В огромной, до зубоввооруженной армии государства, которого уже не было…

Нас швыряли туда, где здание империи рушилось слишком ужбыстро, рискуя придавить жителей верхних этажей. А иногда, очень редко, тудагде излишне резво принимались вешать «квартирантов» коренные обитателималеньких суверенных трущоб.

Я до сих пор подозреваю, что в карабахских боях все моивыстрелы прошли мимо цели. Но с той страшной ночи в Бендерах, когда я впервыепоймал в прицел бегущие с оружием наизготовку фигуры, странное нечеловеческоеумение вошло в мою кровь.

Умение убивать… Умение забыть, что твои враги — такие желюди как ты, со своей правдой и своей верой, скованные железными оковамиприказа или стальными цепями фанатизма. Умение представить своих враговнелюдьми, выродками, инопланетными захватчиками — кем угодно, но не своимибратьями по крови, живущими на той же Земле и под тем же небом.

Убитые мною гвардейцы не были землянами. И назвать ихинопланетной нелюдью было проще простого. Но почему-то я не мог это сделать, исердце безумно стучало в груди, когда я проходил мимо неподвижных тел.

Первый раз в жизни я убил не по приказу. Два человекаумерли, потому что я посмел полюбить принцессу.

Неужели любовь всегда стоит смерти?

Я бежал вниз по широкой лестнице, по прозрачным шершавымступеням, светящимся под моими ногами. На бирюзовых стенах висели картины,которые не было времени рассматривать. За прикрытыми дверями могли скрыватьсялифты, которых не было времени искать. «Вниз, вниз», — шелестел целеуказатель.

Вниз…

Лестница закончилась в круглом зале с прозрачным купольнымпотолком. Сквозь купол светило солнце, давно уже скрывшееся за горизонтом.

— Налево…

Высокая деревянная дверь была закрыта. Потемневшие отвремени створки покрывала ажурная резьба.

— Вперед…

Я вытащил из ножен меч. Двумя ударами рассек створки.Толкнул дверь — она тяжело упала вперед. Узкий полутемный коридор. Борющиеся сомглой факелы на стенах — наверняка фальшивые, несмотря на сладкий запахсмолистого дерева. И неподвижные фигуры в конце коридора.

— Вперед…

Я вытащил из чехла плоскостной диск. Крикнул:

— Разойдитесь! Я не хочу вас убивать!

Ответом мне была ослепительная вспышка затачиваемых мечей.

Метнув диск, я снял с пояса еще два. Но они не понадобились.Гвардейцы Шоррэя не собирались изображать живые мишени в импровизированномтире. Хлопнули открывшиеся в стенах двери, и гвардейцы, подхватив убитого,исчезли. Я побежал по коридору. Он оканчивался еще одной дверью из темногорезного дерева.

— Запасной выход из гостевого зала принцессы, — сообщилцелеуказатель.

Почему-то я не стал рубить эту дверь. Коснувшись управляющихсенсоров я включил в комбинезоне режим мускульного усиления. И навалился надверь плечом.

Толстое дерево треснуло, словно гнилая фанера. Покосившаясястворка распахнулась.

Переложив меч в левую руку я вошел в разбитую дверь.

Гостевой зал принцессы оказался небольшим. Двадцать натридцать метров, а то и меньше, невысокий потолок, стены в панелях из темногодерева. Самые обычные узкие окна, в которые не заглядывало фальшивое солнце.Длинные темно-багровые шторы. А в центре зала — странная светящаяся скульптура,напоминающая мгновенно застывший фонтан. Не то ледяные, не то хрустальныеструи, мерцающие мягким оранжевым светом.

Я медленно обошел оригинальный светильник. Других дверей иззала видно не было. И целеуказатель молчал. Куда же теперь идти?