— О, нет. Благодарю, — прищуривается он. — Оставим уж всё как есть.

— Если ты до сих пор обижаешься, что я не взяла её тогда…

— Я не обижаюсь! Это мой ребенок. Только мой. И никто не обязан… — цедит он.

— Уймись! — сдавливает она пальцами виски, с мучительным выражением лица, словно наступает мигрень.

— Да. Давайте не будем при посторонних, — соглашается он.

— Девочкам понравилось? — ведёт бровью Алла Борисовна.

Мы вразнобой киваем головами.

— Вот и чудно.

— С наступающим Вас! — оживаю я. — Извините, что без подарочка.

— Ты сама как подарочек, детка, — отмахивается Алла Борисовна.

— Нас заждался Аркадий, — многозначительно кивает на дверь Касьянов.

Его тёща отворачивается.

— Разве мы не пригласим на ужин Алл… — обвивая мою шею, запечатывает мой рот.

— С наступающим! — лаконично бросает он и вытаскивает меня за дверь.

Разворачивает к себе.

— В гости ко мне домой приглашаю только я. Тем более — на Новый год. Усвой эти правила на старте.

— На старте чего? Почему Вы мне так грубите?!

— Разве? — взгляд застывает в пространстве.

Задумчиво нахмурившись идёт в сторону фойе.

Обидевшись, молча иду следом.

Не понимает своего счастья — что у него есть близкий человек. Пусть и немного необычный!

— А маме цветов не подалили… — подаёт голос сладкая Булочка.

Касьянов врастает в пол. Я, задумавшись, влетаю в спину этого… нелегкого человека.

— Какие цветы ты любишь? — бросает вопрос в пол-оборота.

— Да не надо мне… — тушуюсь я.

— Если я спрашиваю, ты отвечаешь. Я спросил — надо ли тебе? — раздражённо. — Я другое спросил.

С языка срывается быстрее, чем я успеваю себе объяснить, что я не в той ситуации, чтобы огрызаться.

— В букете у принца таких больше нет.

А на самом деле, я была бы рада любым! Даже пресловутой ромашке. Мне никогда не дарили цветы.

Выдергивает из моих пальцев номерок.

Помогает надеть шубку мне и курточку Арише.

Усадив нас в машину, ставит двери на блокировку и уходит.

Горестно вздыхаю.

— Он хаоший, — убедительно качает головой Булочка. — Селдится.

Конечно, для неё папа самый лучший. Даже не собираюсь спорить.

— А почему он сердится?

Растопырив пальчики разводит руками. А потом подумав несколько секунд, шепчет.

— Там уклали тебя.

Показывает на здание театра.

— Мм… Я была актрисой?

Булочка кивает.

— Бабушка Алла мне сказала. Секлет! — выпучивает глазюки.

Ну, здорово! Злится на свою жену, а хамит мне. Обнимая Булочку, расстроенно смотрю в окно.

Дверь с моей стороны открывается. На колени мне ложится большой букет роз.

Открываю от неожиданности рот. Аромат тут же заполняет салон.

Касьянов садится за руль. Я вижу только его профиль и руки. Кровь капает с мизинца.

— Вы пальцы прокололи… — растерянно бормочу я.

— Да?.. Черт… Не заметил.

Вытирает руки влажной салфеткой.

— А это мне? — смотрю я на цветы.

— Тебе.

Мне…

Обнимая цветы, прижимаюсь к нежным лепесткам лицом, пряча улыбку.

— Давай их сюда, руки поранишь.

— Нет, — прижимаю их крепче.

— Держи тогда… — протягивает мне свои кожаные перчатки из кармана.

Надеваю и смелее обнимаю свой первый букет.

— Хаоший… — кивает Булочка.

— Спасибо.

— "Спасибо — много", как говорят у нас в отделе, — ухмылка.

"А вот червончик в самый раз"? — вспоминаю окончание поговорки. Слишком скромная моя благодарность?

Меня неожиданно пугают эти цветы. Выпрямляя спину, отстраняюсь от них. Сглатываю ком в горле.

Потому что, ну не дарят такие букеты просто так! Он же стоит… Очень много!

А мы к нему домой едем. И я буду там ночевать. А вчера он трогал меня, вообще-то… И может быть, чего-то будет от меня ожидать.

Ловлю его озадаченный взгляд в зеркале заднего вида.

— Просто так, Синичкина, просто так… — закатывает он глаза. — Из чувства глубокой благодарности за новый год для Ариши.

Слышу в его тоне нотку досады и чего-то ещё.

— Я ничего не сказала.

— А я не самый тупой мужчина на свете.

— Ну а чего тогда — "достаточно"?

— Хм…

Задумчиво поднимает взгляд вверх.

— Потанцуешь со мной и сочтёмся, — стреляет в меня пытливым взглядом через зеркало.

— Оо…

Закусив губу, не моргая смотрю в окно. Танцевать с ним?.. Мне щекотно и горячо от этой мысли.

Ловлю в отражении его насмешливый весёлый взгляд.

Гад!

— Польку! — ехидненько улыбаюсь ему в ответ. — Умеете польку?

— Польку, честно говоря, не пробовал. Мне больше русские девушки вставляют.

— Пошляк… — сжимаю я губы изо всех сил.

— Да улыбайся уже, а то щеки лопнут.

Отворачиваюсь от него, закатывая глаза.

— Ладно, поехали. Наш Аркадий скоро будет готов к любым экзекуциям.

— Богдан… — проезжая мимо моего района, окликаю его. — А можно мы заедем ко мне?

— Зачем?

— Ценное забрать кое-что. Я боюсь, что всё выкинут. Там хозяйка квартиры — тётушка этого…

— А… да. Обязательно выкинут. Окей. Говори адрес.

**********************************

Богдан

Ариша спит в своём креслице. Будить не хочется. Иногда мне приходится её оставлять в машине. Поэтому у меня есть своя версия радио-няни, только лучше. Дополнительная камера регистратора, выходящая на телефон. Включаю её. Блокирую двери.

Подаю руку Синичке, помогая ей выйти из машины.

— А разве можно так ребёнка оставлять?

— Вообще — нет. Но, во-первых, она не просыпается, а во-вторых, мы быстро.

Синичка смотрит на окна старой панельной пятиэтажки. Терпеть не могу эти скворечники. Там же соседи за стеной, как минимум. И редко когда адекватные. Я бы застрелился или их застрелил.