В коридоре я услышала бабушкины шаги. Онаостановилась у моей двери, тяжело дыша, и прислушалась. Открыла дверь.

--Проснулась, Ириша. Есть не хочешь?

--Нет, ба,--ответила я, а когда за нейзакрылась дверь добавила, --я хочу жить.

Как же я попала!

Часы начали бить одиннадцать, и каждый удар билменя прямо по голове. Поделом тебе, сама же виновата. Не затей всю эту историюс самоубийством, знать бы не знала ни о каких наместниках, силе, цветке этом...Жила бы себе... А теперь что? Я смотрела на стрелки старых часов, будто от нихчто-то зависело. Время уходило. Я подошла к окну и распахнула его. Мнепоказалось, что в комнате стоит жуткая духота. Впорхнул свежий ветерок.

--Ну ладно,--сказала я самой себе,-- пан илипропал. Другого все равно уже ничего не придумать. Но вдруг прожгла мысль:скипетр!

Я схватилась за бок, фу-у... Я так привыкла кнему, что не замечала даже, что он царапает кожу.

Я вынула его из-за пояса и вдруг заметила, чтов кристалле горит огонь во много раз ярче, чем раньше. У меня сразу заслезилисьглаза от пронзительного излучения, а может быть от страха перед этим страшнымсветом, который может сжечь меня.

Что там советовала ведьма? Вспомнить бы... Я немогла собрать в голове никаких мыслей: слишком волновалась и трусила. Толькоодно прочно засело в мозгах: если вдруг, ну, допустим, ну, каким-нибудь чудом,мне удастся выйти из этой передряги живой, то клянусь, что стану хорошей идоброй, буду жить, как правильно, как нужно, и никогда, клянусь, большеникогда, не буду совать свой нос в чужие миры.

Зловещие голубое свечение внутри скипетрастановилось все ярче и ярче, и, наконец, вся терраска осветиласьмертвенно-бледным сиянием. По стенам поползли серые тени, задвигались яркиеблики. Нет ничего страшнее, чем ожидание чего-то страшного.

Мне необходимо было сосредоточиться, собраться,вспомнить и обобщить все, что говорила мне ведьма. Но бесконечный ужас не давалсосредоточиться ни на минуту. Я так и сидела без единой мысли в голове, пока встену не раздался стук. Троекратный. Сердце рванулось, будто кто-то живойзабился в груди и тут же снова застучало ровно, как часы. В тот же миг в головенаступила полная ясность. Я вдруг поняла, что мне нужно сделать и какпоступить, будто некто извне вложил в мой мозг четкую и целесообразнуюпрограмму действий.

Я положила скипетр на колени и оглядела себя,готовясь принимать гостей. Да, ну и зрелище: девчонка-малолетка вся в синяках ицарапинах, в растянувшейся, полинялой майке и пушистых шерстяных носках на босуногу, держит на своих ободранных коленках грозное оружие великой силы.

--Войдите!--рявкнула я не своим голосом иуставилась в стену прямо перед собой.

Стена тут же стала расплываться и растекаться,словно на нее плеснули кислотой. Всматриваясь в колышущуюся муть, я различалакакие-то силуэты. Как я и ожидала, это были те самые мужчина и женщина, которыхя видела в лесу прошлой ночью. Они имели вполне человеческий облик, и чем яснеея могла их видеть, тем отчетливей читалось недоумение на их лицах. Видимо ониожидали увидеть отнюдь не то жалкое зрелище, что предстало их глазам, а кого-тоболее воинственного и постарше.

Когда стена окончательно стала прозрачной,двое, как по сигналу двинулись на меня. Я замерла и напряглась так, что дажесвело мышцы. Мне показалось, что они сейчас просто заберут скипетр и прибьютменя, не смотря на то, что Матушка Заварзуза заверила меня в том, что лишь ясама могу передать им его лично в руки.

Несколько минут прошло в молчании. Я ощущалалишь хищный взгляд блондинки, устремленный на мои коленки, где лежал заветныйпредмет, да свирепый взгляд Гавра, готового, наверное, в любой момент разрубитьменя на куски висящим на поясе мечом.

Когда они, наконец, закончили меняразглядывать, заговорила Василиса:

--Ну? Ты решила, конечно, отдать скипетрмне?--проговорила она звучно и одновременно вкрадчиво, словно серебряныйколокольчик обронила.

Гавр при этом нахмурился, собираясь, видимовозразить, если я вдруг отвечу "да", и сложил руки на груди.

Я выдохнула из легких застоявшийся воздух иосмелилась заговорить:

--Но я еще не слышала, что предложит мне заскипетр Гавр,--сказала я тоном светской львицы, понимая, однако, что к моемувнешнему виду он вряд ли подходит. Но это было не важно. Нужно только протянутьвремя до полуночи. Я мельком глянула на часы: было без четверти двенадцать. Яне была уверена в том, что полночь на часах совпадает с реальной, и потомуждала исхода силы в любой момент.

Голос наместника прервал мои расчеты времени:

--Ты сейчас же отдашь скипетр мне, а взаменполучишь все, что пожелаешь,--не сказал, а прорычал он.

--Ну, не знаю. А что ты можешь?

--Все!

--А что значит, все? Вот Василиса предлагаламне и богатство, и славу, и вечную молодость, и необыкновенную внешность. Былоиз чего выбирать.

Наместник насмешливо поглядел на соперницу:

--Ты, как всегда, размениваешься помелочам?--иронично заметил он и, взглянув на меня, пробуравил чернымиглазищами.--Впрочем, я бы посоветовал тебе воспользоваться именно последнимпредложением. Тебе бы это не помешало, рыжая замухрышка.

Василиса расхохоталась, радуясь тому, что Гаврсовершенно не умел вести переговоры. Вместо того, чтоб уговаривать изадабривать меня, говорит мне гадости.

Сделав вид, что очень обижена, я надула губы иобратилась к наместнице:

--Ты тоже так думаешь?

--О нет!--льстиво заулыбалась та.--Я бы,конечно, могла бы сделать тебя самой красивой женщиной на свете, но тебе этосовсем не нужно. Она грациозно присела на край моей кровати ипродолжила:--Клянусь, ты и так сможешь свести с ума любого мужчину. А в придачук твоей собственной красоте я подарю тебе: особняк у моря, машину, какуюзахочешь, огромный счет в любом банке и мужа, какого пожелаешь.

Да, от такого предложения трудно было быотказаться, пребывай я в неведении об истинных намерениях наместников.

Между тем скипетр разгорался все ярче и ярче.Оставалось не долго. Это было видно и потому, как нервничали наместники. А вотмне до последнего нужно было сохранять спокойствие. Я взяла в руки предметраздора и сделала вид, что собираюсь отдать его Василисе, у которой так и засверкалиизумруды под ресницами.

--Я, пожалуй, соглашусь на твои условия, еслитолько..,--посмотрела я на наместника,--если только твой свирепый оппонент непредложит мне что-нибудь заманчивей.

Василиса вскочила и, забыв напрочь о своейхитроумной игре, закричала: