--Скоро полночь! Вот-вот эта дуреха превратитсяв кучку пепла! А мы с тобой на год останемся без власти. Что скажет Хозяин!

Гавр жестом остановил вопли блондинки изаскрежетал зубами.

--Решай сейчас же. Остались считанные минуты.Посмотри, как горит огонь. Он убьет тебя. Отдай скипетр мне, и я подарю тебежизнь.

--Я не уверена, что могу тебе верить, Гавр.

--Ты смеешь сомневаться?!

--Так точно, смею.

--И правильно делаешь,--вмешалась Василиса.--Онобманывает. Если ты отдашь ему скипетр, он сразу убьет тебя! Отдай его мне, исделаю все, как обещала.

--Я не верю никому из вас,--твердо сказалая.--Я умру в любом случае.

--У тебя нет выбора! Либо ты решишься, либо сгоришь!--взревелГавр.

--Хорошо. Дайте подумать минуту,--ответила я,пытаясь еще хоть немного потянуть время.

Ну, сколько еще!

--У тебя ее нет! Все кончено! Можешь молитьсясвоему богу!

Вот и настала эта минута. А может наместники неврут? Может быть они сохранят мне жизнь?

--Поздно,--услышала я где-то вдалеке голосГавра,--сейчас от нее не останется и мокрого места.

Огонь заливал уже всю комнату, и глаза моиослепли. Я уже не видела и не слышала ничего вокруг. В ушах стояло какое-тозомбирующее, пульсирующее гудение. В груди разливался и нарастал жар. Собраввсю свою волю, я закричала:

--Вот вам мое решение! Я оставляю скипетр себе!

Жар растекался по груди, поднимался к горлу ивдруг ударил в голову, по глазам. Я увидела перед собой необыкновенно яркиекруги: красные, алые, оранжевые. Они вращались и надвигались на меня, образуявнутри себя воронку, сужающуюся в центре до невообразимо маленьких размеров. Япотеряла вес и меня понесло прямо в центр этих кругов. Внутри полыхал пожар. Ячувствовала, что температура такая, какую не смогло бы стерпеть ни одно живоетело, не вспыхнув и не сгорев.

Жива я или уже нет?

Я продолжала падать, а жар нарастал. В головебились гулкие стонущие звуки. Я приближалась к центру вращающихся кругов,понимая или даже откуда-то зная, что там - конец пути. Изнутри меня как - будточто-то пробивалось. Обжигающая волна ударяла в глаза, уши. Нет! Я не могувыпустить огонь! Не хочу сгореть! Я выдержу! Выдержу! Как я еще не превратиласьв жаркое!? Как!?

Как? Наверное, я особенная. Да, я особенная.Точно! Теперь у меня нет и тени сомнения в этом. Иначе я бы уже несуществовала.

Я особенная и потому - огонь, смирись! Тебе невырваться и не победить меня!

Я почувствовала, да, я физически ощутила своюнеуязвимость и уверенность в том, что этот атомный ад не сумеет поглотить меня.Потому что я сильнее его. Я совершенно четко поняла, что попытки пламенипробиться безрезультатны. Потому что я покорила и заперла его внутри себя.

И тут я увидела, не глазами, а закипающиммозгом, что подлетаю к центральной точке, и мне нужно пройти через нее. Но этоже не возможно! Она меньше игольного ушка, а я во плоти и не могу, нет! Но менязатягивало туда, неотвратимо и настойчиво. Я не могла ничего с этим сделать.Пульсирующий гул в ушах стал громче, но вдруг замедлился и растянулся, кактягучая резина, затем снова стал учащаться до дробного, пронизывающего досамого мозга, визжания.

Я перестала что-либо соображать, потому чтопроходила сквозь центр дьявольской воронки, непостижимым образом проглатываласькрохотной точкой в середине ее. Я рождалась заново. Не дышала и не жила.Сколько?

И вдруг - свет. Яркий, слепящий, искрящийся иошеломляюще белый. Я вылетела на этот свет и, ощутив снова тяжесть своего тела,ударилась обо что-то твердое. Тут же все померкло.

В течение некоторого времени еще в глазахбегали белые мошки, но я скоро смогла понять, что нахожусь у себя в терраске.На улице глубокая ночь. Я цела и лежу на полу. Ожогов нет. Глаза - видят. Уши?"Тик-так, тик-так",- слышат единственный в тишине звук, стрекотходиков. Руки и ноги на месте. Неужели все позади?

В терраску с визгом дверей ворвалась баба Саша.

--Ириша, ты что? Что это было?

Она услышала, как я грохнулась об пол, и тут жепримчалась.

--Ба, я, представляешь, упала с кровати во сне.

--Не ушиблась?

--Да, немного. Я спать, спать.

Засыпая, я еле-еле взобралась на свою кровать.Ну все. Хватит с меня приключений. Надо, наконец, и выспаться, как следует. Теперьу меня есть завтра, а что будет завтра - завтра и узнаем.

Я проснулась из-за того, что кто-то стоял надомной и смотрел. Неприятное чувство, хотя это и была бабушка. Она забеспокоиласьиз-за того, что я долго спала. Действительно, был уже вечер следующего дня. Япроспала восемнадцать часов!

Я потянулась в постели и запищала отблаженства. Как приятно чувствовать себя отдохнувшей и выспавшейся. Вставать нехотелось, но жизнь продолжалась и требовала своего.

В печке с утра меня ждал чугунок с самолепнымипельменями. Я счастливо уплетала их, заедая свежесвареным клубничным вареньем.Я пребывала в самом замечательном расположении духа. Неприятности были позади.Никто не хотел больше меня убить, сожрать или сжечь, и я могла спокойно есть,спать, жить.

Да. Немного надо человеку для счастья. Особенноесли этот человек пережил столько же, сколько и я за последние два дня. А чтодальше? Лучше не загадывать. Что будет, то и будет.

--В баню пойдешь ли?- спросила бабуля А то остынет.

--Конечно, пойду! Мне обязательно нужнопопарить свои помятые косточки.

Через несколько минут я уже неслась в припрыжкук бане. Уже давно я не ощущала такой прилив энергии и хорошего настроения. Мневсегда что-то угнетало. Сначала неразделенная любовь, потом, в роде бы,разделенная, но не моя, потом предательство отца и три моих несостоявшиесясмерти. Теперь все это было забыто и прощено. Можно было спокойно попариться вбаньке. Это ли не счастье простое, человеческое.

Я просто балдела, валяясь на лавке, окутаннаягустым душистым паром, наслаждаясь телесным и душевным спокойствием, как вдругуслышала какое-то шуршанье. Перегнувшись через край лавки, я увидела в углу упечки чего-то или кого-то, похожего на лохматую собачку. На меня уставились дважелтых глаза.

--Эй, кто там?--спросила я, удивляясьсобственному спокойствию.

А впрочем, чему удивляться то? Всего-навсегоеще один потусторонний уродец. Что я не видела и страшнее?

--Это я, банник,--робко проскрипел старческийголосок из угла.