Вскоре впереди, чуть левее, возник фонтан, возле него четырекрасивых фонаря, но ни один не горел. Я осторожно раздвинула кусты и уставиласьна фонтан. Никого похожего на человека, хотя в такой темноте разве разглядишькак следует? Я тяжело вздохнула, размышляя, стоит выбираться из своего убежищаили лучше повременить? Точное время мне не назначили, возможно, женщина сейчасподойдет. В общем, я осталась в кустах. Посидела, поскучала и решилапродвинуться вперед, оттуда будет лучше видно скамейку. Преодолела метровдесять, подняла голову и мысленно охнула. Слева от меня была беседка, в ее тенистоял мужчина и курил, прикрывая сигарету ладонью. С аллеи я бы его ни в жизньне разглядела, да и со своего места тоже, если б не эта самая сигарета, огонекбыл хорошо виден, потому что в настоящий момент я находилась сбоку от него.

Я попробовала себя утешить: стоит себе мужик и стоит. Курити ждет кого-то, не обязательно меня. А то, что сигарету прячет, так у него,может, привычка такая… Однако присутствие этого типа до смерти меня напугало,двигаться я не решилась, а как стояла на четвереньках, так и замерла и вроде быдаже не дышала.

Вдруг со стороны аллеи послышались торопливые шаги —кажется, кто-то бежал. Над кустами возникла голова, и мужской голос позвал:

— Генка, она у тебя?

— Чего ты мелешь? — вроде бы удивился тип с сигаретойи направился к кустам.

— Она в парк вошла, я видел, приехала на машине.

— Одна?

— Нет, с мужиком, но он в тачке остался. Так где ждевка?

— Чего ты разорался, придурок? — начал злитьсяГенка. — Замри и закрой пасть.

— Спряталась где-нибудь сучка, — не унималсяподошедший.

— Ничего, найдем, — утешил Генка. — Теперьеще этот мужик…

— С мужиком побазарить придется, — хмыкнул тип истал продираться через кусты поближе к собеседнику.

— Если в парк не сунется, то ни к чему, — заявилГенка, он вроде бы был за старшего. — И вот что, Вовик, девка появится,сунешь ей нож в брюхо и отваливай, без всяких там штучек.

— Неинтересно, — проворчал он. — И для делабыло бы полезней малость заняться ею. Шла деточка через парк и повстречалаплохих дядей… Между прочим, девка красивая, я фотку видел.

— Я тоже видел. А теперь заткнись и вали к фонтану, онасейчас появится.

В продолжение этой беседы я лежала ни жива ни мертва. Хотелас перепугу заорать «караул!», но придурковатый Павел вряд ли меня услышит, ауслышав, конечно, поспешит уехать подальше от греха. Я зажала рот рукой изажмурилась, боясь пошевелиться. Мысли метались, но среди них не было ни однойценной. Как выпутаться из этой дрянной ситуации, в ум не приходило. Эти психи хотятменя зарезать, за что, интересно? Если им нужна Алькина машина, то убивать меняглупо… Мамочка, так ведь Алькиной машины нет, а что, если подружка на нейникуда не уезжала? Вдруг она у них? В таком случае, убивать меня еще глупее,ведь им уже известно, что в машине ничего нет. А потом, откуда они моглиузнать, что несчастный Сережа там чего-то спрятал? Неужто такие умные… ТутВовка полез назад через кусты с намерением занять позицию позади скамейки, а саллеи вновь послышались шаги, а потом и голос:

— Татьяна…

Пашка не усидел в машине и поперся за мной. Вот ведь дурень,слава тебе господи!

— Черт… этот, — проворчал Генка и бросился черезкусты.

Далее я услышала топот ног, звуки ударов и отборнуюматерщину. Видеть ничего не видела, потому что боялась голову поднять, но чтона аллее происходит, догадаться было нетрудно. Вовка вдруг резко взвыл, потомзавизжал:

— Руку, руку пусти…

Кто-то грохнулся на землю и охнул, а Пашка зарычал:

— Я вас, падлы, без яиц оставлю! — Из чего ясделала вывод, что мы побеждаем, и чуть приподняла голову. Генка рявкнул:

— Мать твою! — И тут раздался выстрел, а следом ивторой.

Я обомлела, потом ходко поднялась и, не разбирая дороги,бросилась куда-то вправо, продираясь через кусты и повизгивая.

В конце концов парк остался позади, а я смогла оглядеться иотдышаться. Колени дрожали, виски ломило, а сообразить, где нахожусь, я никакне могла. Прислонилась спиной к дереву и немного постояла с закрытыми глазами.После чего посоветовала себе взять себя в руки и как можно быстрее убраться подальшеот этого места.

Я пошла прямо, в надежде, что по пути возникнет что-тознакомое и я смогу определить, где нахожусь. Минут через десять я оказалась наулице, застроенной двухэтажными домами, прошла ее до конца и с некоторымудивлением увидела универсам, прозванный в народе «аквариумом». Рядом с нимбыла троллейбусная остановка, а на остановке телефон. Я бросилась к нему, находу пытаясь сообразить: кому следует позвонить? В парк меня вытащили,соблазнив обещаниями рассказать об Альке, поэтому я набрала номер подружки.Трубку Витька снял сразу.

— Алла? — спросил он тревожно, а я вздохнула.

— Витя, извини, это Таня.

— Что-нибудь случилось?

— Случилось, — вторично вздохнула я и короткорассказала о пережитом ужасе. — Тебе тоже могут позвонить. Будь осторожен.

— Выходит, Алька у них?

— Вовсе необязательно. Но в милицию завтра сходи изаставь их пошевелиться. Что-то здесь не так…

— Я ничего не понимаю, — жалобно пробормоталВитька, а я, чтобы его утешить, ответила:

— Я тоже, — хотя совсем дурой не была и кое-что,безусловно, понимала.

— Где ты сейчас? — догадался спроситьВитька. — Я за тобой приеду.

— Не надо, — отказалась я, хоть у нас с ним теперьобщее горе, но лучше относиться к Витьке я от этого не стала. — Я уподруги, — с ходу соврала я. — Здесь заночую. Домой, знаешь ли,боязно.

— Танька, может, ты поживешь у меня? — жалобнопредложил он.

— Зачем это? — удивилась я.

Он помолчал, вздохнул и сказал:

— Вдвоем-то легче.

«Вот уж только не с тобой», — подумалось мне, а вслух ясказала:

— Не забивай голову, Алька найдется.

Но сама уже как-то в это не верила. Пожелав Витьке спокойнойночи и с опозданием сообразив, что при подобных обстоятельствах это звучиткак-то издевательски, я повесила трубку.