Огги велел ей встать на колени, а когда она замешкалась,поставил силой.

– Извинись немедленно!

Сила его заполнила комнату, как холодная вода, пустила уменя по коже мурашки.

– А почему это я шлюха, если та проституируетсобственных сыновей, а эта трахается со всем, что убежать не может?

– Бенни! – произнес он ровным голосом.

Я знала эту интонацию – взвешенную, тщательноконтролируемую, когда сама боишься того, что можешь сделать, если заорешь.

Единственный вампир, которого он с собой привез, вышел из-задивана и подошел к нему.

– Да, босс?

– Уведи ее отсюда, посади в самолет, отвези в Чикаго.Помоги ей собрать вещи. Проверь, чтобы взяла с собой только свое.

Банни вытаращила глаза:

– Огги, нет! Я не хотела! Я больше не буду!

Он отодвинулся, чтобы она его не тронула. Она пыталасьползти за ним, но Бенни перехватил ее за плечо.

– Пошли, Банни. Надо успеть на самолет.

Она была человеком, и на пятидюймовых каблуках, но сталаотбиваться. Бенни нелегко было довести ее до двери без травм. И она всейкомнате показала, что да, под платьицем ничего нет.

– Клодия! – позвала я.

Она подошла, серьезная, телохранитель из телохранителей.

– Пошли кого-нибудь одного – нет, лучше двоих, –помочь Бенни увезти ее отсюда.

Клодия кивнула – почти поклонилась, и сказала:

– Фредо, Клей, помогите проводить нашу гостью.

Фредо отодвинулся от стены ленивым бескостным движением, какувешанный оружием кот. Клей просто взял Банни за другую руку и помог Беннинести ее к двери. Она умело пустила в ход пятидюймовые шпильки, явно пробивКлею ногу через штанину до крови. Он даже с шага не сбился, как и Бенни, хотя унего на лице краснели глубокие борозды от ногтей. Фредо подхватил ее за ноги, иее вынесли.

Огги поклонился мне очень низко:

– Анита, я не знаю, что сказать. Очень сожалею, что яее с собой привез. Я знал, что она ревнива, но не знал, что ревнива до безумия.

– Ревнива? – спросила я.

– Она, как жена Сэмюэла Теа, видит в каждой женщинесоперницу, которую надо поставить на место.

Я нахмурилась:

– Так что, они старались друг друга перестервить?

Он взглянул на меня удивленно:

– Ты действительно не понимаешь, почему она тебяневзлюбила, как только ты вошла?

Мика притянул меня к себе, обнял одной рукой. Я поглядела наодного, на другого:

– Чего?

– Нет, – ответил Мика. – Она не понимает.

– Чего я не понимаю?

– У тебя красота от природы, – сказал Огги. –Банни лицо и фигуру получила от искусства людей; почти все ее лучшие чертывозникли под ножом хирурга. Ты идешь, вся естественная, и в одежде, и все равносильнее привлекаешь внимание всех мужчин. Когда ты стояла с Теа и Томасом, всемужские глаза были прикованы к тебе. Мы тебя хотели, хотели коснуться тебя,так, как это редко бывает.

Я почувствовала, что краснею, попыталась это прекратить –как всегда, не вышло.

– Ты несешь чушь, Огги, – сказала я.

– Мы смотрели на тебя и на сирену – на двух, еслисчитать мальчика. Видели двух существ, созданных из желания, и не на бледнуюкрасоту смотрели все глаза, Анита. На темную.

Я нахмурилась:

– Огги, мне не надо так умасливать самолюбие, говори,что хочешь сказать. Если хочешь что-то сказать.

– Давай я переведу, – предложил Натэниел.

– Что значит – переведу? – обернулась я к нему.

Он взял меня за руку и покачал головой. На его лице быловыражение – что-то вроде «я тебя люблю, но до чего же ты забавная».

– Ты перевампирила сирен, Анита.

– Как это?

– Я думаю, – сказал Огги, – потому что твоявласть – над мертвыми и над нежитью. Мне говорили, что твой подвластный зверь –только леопард.

Я кивнула:

– Да, но метками Жан-Клода ко мне привязаны еще иволки.

– Мои люди – ни то, ни другое. Они – львы, и все жеответили на твой зов.

У него за спиной стояли двое – привезенные им самим кактелохранители и пища, и мне еще сказали, что как кандидаты в pomme de sang,хотя Огги, как и Сэмюэл, этой истории с яблоками дал новый поворот. Оггинадеялся уговорить кого-нибудь из наших новых лондонских вампирш уехать с ним иустроить домашний очаг. Хотел заполучить себе в постель кого-нибудь из линииБелль. Может быть, это и предрасположило Банни к приступам гнева – в концеконцов, он приехал сюда выбрать ей замену.

Огги предлагал обменять одного из своих львов-оборотней налюбовницу из линии Белль. Интересно, как себя чувствовали эти мужчины: хотелиони остаться в Сент-Луисе? Уехать из Чикаго? И вообще, их кто-нибудь спросил?Вряд ли.

Оба они были высокие и мускулистые, только мигающей надписи«телохранитель» над головой не хватало. Оба в сшитых на заказ костюмах,скрывающих пистолеты, которые наверняка на этих ребятах где-то есть. Одинтемный, другой светлый, но в остальном – как будто лишенный воображения пекарьиспек их в одной и той же форме, только глазурь сверху разную сделал. Усветлого волосы торчали коротким ежиком, покрашенные в синий цвет, ипокрашенные классно, так что были они не однотонные, а светло-синие,темно-синие, и все оттенки между ними, как редко бывает на окрашенных волосах.Только ни у кого не бывает такого естественного цвета – между синей шерстьюКуки-Монстра и весенним небом. Светло-голубые глаза из-за этих волос казалисьболее темного, более богатого оттенка. Да, и в плечах он был чуть-чуть поуже и,быть может, на дюйм повыше второго телохранителя.

У этого волосы были такие, что могли бы курчавиться, но оних так коротко постриг, что не дал им этой возможности. Плечи у него оченьзнакомо выпирали из пиджака – плечи спортсмена, который занимается поднятиемтяжестей не от случая к случаю. Не бодибилдер, но с уклоном в эту сторону. Иросту у него хватало под такие плечи.

У Куки-Монстра играла на лице едва заметная улыбка. Онадоходила и до глаз, будто мы его до чертиков забавляли. Брюнет смотрел на менятак, будто я сейчас сделаю что-то плохое, но он к этому готов. Улыбка Куки меняне обманула: оба они были профессионалами. Опасны, и совершенно неприемлемы каккандидаты в pomme de sang. Слишком доминантные, слишком непреклонные. Да,суждение поспешное, но я готова была ручаться, что права.

Я перевела взгляд на того, кто остался стоять за диваном. Ябы сказала – на того человека, но сила, таившаяся под этой темной изящнойоболочкой, навела меня на мысль, что это может быть не так. Я знала, что этоОктавий, слуга-человек Огги. Я бы предпочла приветствовать телохранителей иузнать по их силе, что они слишком доминантны для наших целей, но формально,так как ни один из них не был зверем зова Огги, Октавий превосходил их порангу.