Я глубоко презираю людей, которые мне угрожают, и не боюсь недоброжелательства. Единственное, от чего я не могу уберечься, это кинжал убийцы. Что же касается отчета относительно моего поведения в этом деле, то день, когда я смогу предать его гласности, не вредя доставке ружей, станет днем моей славы.

Тогда я отчитаюсь во весь голос перед Законодательным собранием, выложив на стол доказательства. И все увидят, кто здесь истинный гражданин и патриот, а кто – гнусные интриганы, подкапывающиеся под него…»

Затем он делает копию и отправляет её новому министру Пьеру Анри Лебрену-Тондю, бывшему священнику, бывшему солдату и бывшему журналисту, всё это в двадцать девять лет. Чутье подсказывает ему, что это он:

«Увы, вот так, от отсрочки к отсрочке, на протяжении пяти месяцев разные события губят дело, важнее которого нет для Франции! Я трижды понапрасну приходил к Вам и, не имея возможности вручить Вам лично памятную записку, которую составил вчера, после того как мы расстались, прошу Вас прочесть её с тем большим вниманием, что чудовищное недоброжелательство, которое строит мне козни, вынуждает меня прибегнуть к гласной самозащите, если министерство будет упорствовать в своем нежелании со мной договориться!

Вы найдете тому доказательство в моем ответе некоему лицу, которое явилось ко мне с угрожающими предложениями, изложенными устно и письменно.

Если Вы найдете возможность назначить мне встречу на сегодня, может быть, Вам удастся предупредить нежелательную огласку, с помощью которой хотят решительно пресечь доставку наших ружей…»

Натурально, никакого ответа. Четыре дня подряд он является к министру по два раза в день. Теряя терпение, он оставляет привратнику для министра записку, но не получает ответа. Мошенники тоже молчат, хотя сами же торопили его, из чего не может не следовать, что решение принимает министр. В тот же день он получает известие, что постановлением министра внутренних дел его представителю закрыт выезд в Голландию.

Он выходит из себя, в очередной раз. Он решает обратиться к Законодательному собранию, чтобы для расследования этого темного дела представители нации назначили судей. Он составляет обстоятельную записку, в ночь с двадцать второго на двадцать третье.

В пять часов раздается громовый стук. Ему предъявляют ордер на арест и опечатывают его дом. Его везут в мэрию и оставляют стоять в коридоре в ожидании неизвестно кого и неизвестно чего. В этой неизвестности он стоит на ногах с семи часов утра до четырех часов вечера. Только спустя девять часов его доставляют в Наблюдательный комитет и приступают к допросу. Допрос загадочный, почти фантастический. Его спрашивают, но ничего не записывают. Бывший судья, он делает по этому поводу замечание. Ему отвечают, что вовсе это и не допрос, а общая предварительная беседа, а формальности будут соблюдаться тогда, когда с его имущества снимут печати. Он интересуется снова, на каком же основании его в таком случае задержали. Ну, в таких комитетах за ответом в карман не лезут. Ему разъясняют, что в Пале-Рояле выкрикивали его имя, именовали предателем, который отказывается поставить во Францию шестьдесят тысяч ружей, тогда как за ружья ему уже заплатили. Кроме того, на него поступали доносы.

– Назовите доносчиков или я назову вам их сам.

– Что ж, извольте, это член муниципалитета мсье Кольмар, мсье Ларше и другие.

– Ларше? В таком случае можете не продолжать! Пошлите за моим портфелем, который я просил опечатать отдельно, и вы убедитесь, что всё это черные козни этих людей.

– Завтра снимут печати, тогда и увидим. А пока что вы проведете ночь в Аббатстве.

Его отвозят в Аббатство, где он в самом деле проводит ночь. И вот что поразительно: его помещают на эту ночь в камеру, где теснится десяток несчастных, ожидающих казни.

Около полудня двадцать четвертого августа за ним приходят, привозят домой, чтобы в его присутствии снять печати. Снимают всю ночь, до девяти утра. Снова отвозят в мэрию, в тот же темный коридор и так же оставляют стоять на ногах, не обращая внимания на его возраст. В три часа вновь вызывают в Наблюдательный комитет. Говорят:

– Нам доложили результаты проверки ваших бумаг. Вы достойны только похвал. Но вы говорили о документах по делу о ружьях, в злонамеренной задержке которых вы обвиняетесь.

– Я горю нетерпением представить их вам.

Открывает портфель. Представляет один за другим. Доходит до половины, когда председатель останавливает его, обращаясь к собратьям по комитету:

– Он чист! Он чист! Вам не кажется, что это так?

Им кажется. Ему говорят:

– Хорошо, этого вполне достаточно. Тут кроется нечто ужасное. Вам следует выдать лестное свидетельство о гражданской благонадежности, а также принести извинения за тревоги, в которых виновна обстановка наших дней.

Секретарь составляет свидетельство когда входит крохотный человечек, черноволосый с горбатым носом, чрезвычайно худой, с ужасным лицом, что-то шепчет на ухо председателю и быстро уходит.

– Кто это?

– Это Марат!

Дальше можно не объяснять. Ему все-таки объясняют:

– Мы не можем освободить вас. На вас поступил новый донос.

– Скажите, какой, и я немедленно дам разъяснения.

– Мы не можем этого сделать. Достаточно одного слова, одного знака кому-либо из ваших друзей, которые вас ожидают снаружи, чтобы свести на нет результаты расследования.

– Пусть велят уйти моим друзьям. Я добровольно подвергаю себя заключению в вашем кабинете, пока не окончат расследование. Я смогу помочь тому, чтобы провести его быстро. Скажите мне, о чем идет речь.

С него берут слово, что он не оставит кабинет и не станет ни с кем разговаривать. Он слово дает. Его огорошивают:

– Вы отправили пять сундуков с подозрительными бумагами одной гражданке, которая проживает в Марэ, по улице Сен-Луи, в доме номер пятнадцать. За ними пошли.

Его изумлению нет предела. Доносчики хотят затянуть это дело до беспредельности, поскольку по данному адресу не имеется никаких его сундуков. Он указывает адрес одного из друзей, у которого действительно хранится связка денежных документов, которые он спас, когда его предупредили о том, что его дом будет разграблен. Ещё один сундук с бумагами и старыми счетными книгами у него был украден в тот самый день. Он просит послать за бумагами.

За бумагами посылают. По данному доносчиком адресу не обнаруживают никаких сундуков. Ему выдают свидетельство о его невиновности. Чиновники делают перерыв на обед. Его оставляют в кабинете под охраной одного из них, до тех пока ищут проклятый сундук.

Тут врывается человек в трехцветном шарфе и кричит, что у него в руках доказательство измены этого человека, его чудовищного намерения передать шестьдесят тысяч ружей врагам отечества! Мсье Кольмар, сообщник мошенников, которые пытаются околпачить его, к тому же автор доноса.

Выясняется тут же, что доносчик даже не разбирается в деле, по которому прибыл свидетельствовать. Пьер Огюстен без труда разоблачает его. Ему отвечают бранью, что не опасно, и грозят оставить без головы, что по тем временам опасно до чрезвычайности, поскольку гильотину уже вывозят на площадь и головы начинают лететь как снопы. Пьер Огюстен сохраняет достоинство: