его шаги замерли рядом с креслом, расположенным у рабочего стола.

Глава Синдиката расстегнул пуговицу на пиджаке строгого чёрного костюма «тройки» и вытащил из кармана жилетки золотые часы на цепочке.

Время для него не имело какого-либо смысла, а просто оставалось неким ориентиром, среди греховной мировой суеты. Его губы плотно зажали сигару, и он сел за рабочий стол, который в полумраке комнаты освещала настольная лампа.

Взгляд главы Синдиката замер на портрете Леонардо да Винчи, висевшего на стене в окружение его самых великих работ, как художника: копия фрески «Тайной вечери» и «Джоконда».

Он выпустил изо рта табачный дым и поправил чёрные длинные волосы, собранные вместе и затянутые в хвост.

Многообразие теорий вокруг этих картин забавляло Синьора, как называли своего босса члены Совета. Ему нравились псевдо-теории сумасшедших исследователей, ищущих среди простоты понимания, то, чего на самом деле нет и никогда не было! Впрочем, прогресс не смог бы прийти на Землю без фанатично верящих в себя психов!

Глава Синдиката поправил чёрный галстук, закрывавший пуговички ярко-фиолетовой сорочки и, выпустив изо рта табачный дым, положил сигару на керамическую пепельницу, расписанную в древнеегипетском стиле с видом Анубиса.

Править миром гораздо проще, чем кажется! Секрет незыблемости власти в алчности и грехах людей. Шантаж — экономит деньги, а деньги — порождают шантаж!

Легендарный элексир графа Калиостро — оказался всего лишь жаждой наживы и людским страхом перед неизбежностью смерти.

Глава Синдиката слишком хорошо знал человеческую природу и её несовершенство, отдалявшее с каждым новым веком род людской от спасения, обещанного Христом, праведникам.

Его пальцы дотронулись стекла витрины, где лежали уникальные артефакты. Одним из них было «Копьё Судьбы», даровавшее по преданию власть над всем миром. Когда-то многие века назад оно прекратило страдание Христа на кресте, а потом стало погибелью для Наполеона Бонапарта и Адольфа Гитлера, не знавших принципов существования власти на Земле.

Синьор провёл по своей густой эспаньолке, ощутив подушечками пальцев работу брадобрея, и подошёл к стойке, на которой спала в ожидание «новой жизни» скрипка «Мессир». Этому уникальному музыкальному инструменту работы мастера Страдивари, продавшему по легенде свою душу дьяволу, было несколько веков. Звук этой прекрасной скрипки не мог оставить равнодушным никого из гостей. Глава Синдиката играл на ней для публики всего несколько раз в году. У этой скрипки, как и у всех работ мастера Страдивари была своя душа и сердце, начинавшее биться, после первого касания натянутых струн смычком.

Лампа торшера, стоявшего рядом с креслом и небольшим столиком, освещала своим тусклым светом рамки с фотографиями. Центральную позицию среди них занимало фото профессора Паскуалины Сильвани, сделанное в её рабочем кабинете в клинике под Цюрихом.

Синьор протянул руки к скрипке и смычку, собираясь оживить на несколько минут «жемчужину» своей коллекции. Он закрыл на мгновение глаза и увидел сюрреалистичный калейдоскоп из ярких обжигающих душу оттенков. Этот жар был не сравним ни с чем! В нём заключалась самая мощная и властная стихия огня, заставлявшая издревле поклоняться ей и приносить в её честь жертвы.

Смычок лёгкими отрывистыми и энергичными касаниями по струнам оживил скрипку, заставив её сердце биться в порыве страсти, наполняя полумрак комнаты произведением Штрауса…

Аделина дотронулась несколькими акцентированными касаниями указательного пальца тачпада и открыла пришедшее на её электронную почту письмо.

Текст заключения по причинам смерти Сандры Вальбуэна изобиловал множеством характерных медицинских терминов, не имевших для синьорины де Монтенье какого-либо серьёзного значения. Её интересовала только зашифрованная фраза алгоритмом «Цезаря». Самым простым и самым эффективным шифром, давно доказавшим свою актуальность для любого времени и эпохи.

«Антитела выделены. Можно начинать. Мэтр Дюбуа».

Аделина подожгла листок бумаги, на котором она произвела расшифровку фразы, и бросила его догорать в пепельницу.

Всё было готово для начала «второй фазы», но спешить с её началом синьорина де Монтенье не собиралась. Закон природы говорит, что между бурями должно быть тревожное затишье, и нарушать этот процесс Аделина никогда бы не решилась.

«Большая игра», как и всё в этом мире, имеет свои правила, а основа всего: получение прибыли при минимальных затратах.

Она встала с кресла и вышла из-за рабочего стола, остановившись у столика, где на серебренном подносе стояли бокалы и бутылка арманьяка. Крепкий спиртной напиток заполнил наполовину бокал и пальцы правой руки плотно обхватили стекло.

Аделина сделала небольшой глоток и присела на диванчик. Её усталый взгляд лёг на картину, в сюжете которой она каждый раз находила крупицу чего-то нового, того, что раньше было для неё закрыто…

Рим

Говард поднимался по лестнице, возвращаясь в квартиру, где жили одни из его самых счастливых воспоминаний. С тех пор прошло много лет, но их огонь продолжал гореть, словно, свеча, пульсирующая ожиданием среди кромешной темноты в окне.

Ключ в несмазанной замочной скважине издал скрип, и рука Льюиса обхватила дверную ручку. Небольшой коридорчик встретил Говарда тишиной и спокойствием, обитавшем среди двух комнат и уютной кухоньки. Он прошёл в гостиную и, открыв окно и балконную дверь, толкнул в сторону массивные деревянные ставни. Вечернее солнце заполнило комнату, где мебель была закрыта белой тканью, ожидавшей возвращения своего странствующего хозяина.

Льюис сбросил укрывной материал с мебели на пол, свалив всё в угол и положил дорожную сумку на деревянный журнальный столик, где лежали старые журналы моды, и вытащил из неё бутылку ирландского виски.

Он опустился в уютное кресло с деревянными подлокотниками и сделал несколько глотков «бленда». Настенные часы отбили начало очередного часа, напомнив Говарду о том, что время не стоит на месте даже там, где живёт лишь прошлое.

Движение указательного пальца по сенсорному экрану разблокировало планшет, и он скачал из «облачного хранилища» материалы, полученные от финансиста Жюве, относящиеся к кардиналу Де Санктису. Льюис сделал несколько глотков виски, понимая, что сыт Святым Престолом по горло, как и его обитателями.

Говард выпустил изо рта табачный дым, прикуренной сигареты, и открыл схему катакомб, по которым собирался попасть в Ватикан, где его точно не ждали в ранге почётного гостя.

Вспоминать своё последнее посещение катакомб у Льюиса не было никакого желания, как и думать над массовым убийством богохульников, поклонявшихся демонам во время «чёрной мессы». В итоге, ведь, Говард ничего не изменил, а просто добавил значимости всему этому сброду психов и садистов. Оккультизм, как и еретические учения, в большинстве своём, лишь обёртка, скрывающая многообразие людских пороков!

Он затушил окурок в хрустальной пепельнице, лежавшей на журнальном столике, и перевёл всё своё внимание обратно на экран планшета…

Рим. Посольство РФ