— Ты прав, Аурелио! — надев очки и посмотрев на вечернее небо, залитое красивым багрянцем, согласился Иоанн Павел III. На его морщинистом лице проявилась едва заметная улыбка, а собственное отражение в зеркале, стоявшем в рамке на столе, блеснуло сединой волос. — Если бы, епископ Веронезе, был чуть более искренен, то ему не пришлось бы нести ношу за других.

— Епископ Веронезе, слишком любит всё разнюхивать и не любит, когда разнюхивают про него!

— Знаешь, Аурелио! Уже довольно долгое время я думаю над смертью Иоанна Павла I. Его заклеймили, как предателя и чужака, но ведь он хотел избавить католическую церковь от её демонов! Впрочем, больны не только слуги Господа, но и общество. Люди плывут по течению, не хотят думать и бороться за себя, а только ждут блага, которые непременно должны свалиться на них с небес.

— Ваше Святейшество, Вам известно не хуже меня, что больные либо умирают, либо выздоравливают!

— Мудрость — высшая из всех добродетелей, и ты ей отлично владеешь! Когда-нибудь ты займёшь моё место и Святой Престол увидит новую эпоху! — положив локти на деревянные подлокотники кресла и сплетя пальцы рук, с надеждой в голосе произнёс понтифик.

— Если на то будет Божья воля, Ваше Святейшество! Однако, я никогда не стремился к власти, — положив перьевую ручку на лист бумаги, лежащий перед ним, с неким сомнением в голосе дополнил кардинал Де Санктис. Его широкие знания и связи, действительно, могли бы изменить Святой Престол и католическую церковь. Биографию Папы, Аурелио знал до мельчайших подробностей. Изобилие противоречий, связи с мафией и глобалистами, делали Иоанна Павла III заложником собственных компромиссов. Всё это было очень далеко от пути служения Господу!

Иезуиты — лишь формальный монашеский орден, где богословие занимает далеко не первостепенную задачу. Основа всего: миссионерская деятельность, изобилующая политикой, вмешательством церкви в геополитические конфликты и финансовая поддержка своих ставленников. Миссионер — это клирик и разведчик в одном лице, чья неприкосновенность не предполагает каких-либо обсуждений.

— Продолжай писать, Аурелио. Я, Папа Иоанн Павел III, разрешаю банку Святого Престола перевести, согласно достигнутому ранее соглашению: по двадцать миллиардов евро благотворительному фонду «Святой Марии» и его отделению в России и Белоруссии. На счета консорциума «Кристенсен и Морган» перечислить пятьдесят миллиардов в качестве добровольного пожертвования.

Кардинал Де Санктис дописал распоряжение Папы и, встав с кресла, поднёс понтифику бумагу на подпись в папке из крокодиловой кожи.

Папа тут же подписал документ чуть дрожащей рукой, что являлось последствием пароксизмальной тахикардии, и протянул папку с распоряжением кардиналу.

Иоанн Павел III поставил свою подпись и печать. Жестом руки он распорядился отложить папку на стол, чтобы камерарий Маттео забрал её ближе к позднему вечеру.

— Какой прекрасный вечер, Аурелио! Не правда, ли?!

— Да, Ваше Святейшество! Небо над городом летом и весной особенно прекрасно!

— Так и есть, мой дорогой друг! Я до сих пор не могу понять, как Господь ещё терпит людей на этой земле вместе с их грехами?!

— Промысел Божий не всегда возможно понять! Мы до сих пор многое не понимаем, а что знаем и доказано, стараемся не принимать! В этом мире цена лжи гораздо выше, чем правды, ибо она редко, когда кому-то выгодна! — присев обратно на кресло за рабочий стол, поделился своими мыслями кардинал Де Санктис.

— Этот мир погряз во лжи и человеческих греховных страстях! Люди ищут лучшей жизни для себя, забывая о том, что Господь был нищим странником, — медленно начиная подниматься с кресла, произнёс Папа и, оттолкнувшись руками от подлокотников, встал на ноги.

— Вы, сегодня слишком откровенны, Ваше Святейшество! — завернув на перьевой ручке колпачок и положив её на стол, добавил кардинал.

— Мой дорогой Аурелио! Я тебе одному могу сказать нечто подобное. Ты умеешь хранить тайны, как чужие, так и свои, — остановившись около окна и направив свой усталый взгляд на вечернюю панораму города, откровенно признался понтифик.

— Тайны есть у всех! Доброй ночи, Ваше Святейшество! — сказал кардинал и встал с кресла. Он получил от Папы благословение и удалился из его покоев.

Аурелио прошёл мимо личной охраны понтифика и бодрым шагом направился вдоль по коридору к лестнице. Поток разнообразных мыслей неиссякаемым вихрем ворвался в его сознание, а купол собора Святого Петра утонул в вечернем багрянце.

Апостольский дворец остался позади, и кардинал Де Санктис замедлил шаг. Его глаза на мгновение закрылись, предоставив воспоминаниям возможность проявиться.

Прошлое — это некая призма, через которую проходят лучи, наполняя её светом, играют, преломляются и исчезают.

Дворец кардинала был уже совсем рядом. Поблизости виднелась беседка среди раскидистых деревьев, где Аурелио любил проводить неформальные встречи в тёплое время года, а когда начинались по осени дожди, грустил в обществе своего дневника.

Кардинал Де Санктис энергичным шагом поднялся по ступеням и, благословив в холле дворца двух швейцарских гвардейцев в строгих чёрных костюмах, увидел спускавшегося по парадной лестнице своего личного помощника.

Аббат Бастони был молодым человеком в самом расцвете сил. Своё двадцатипятилетие он отметил чуть более полугода назад, добавившее ему зрелости и мудрости, чтобы ещё больше слушать и чаще молчать. Научно-теологические работы Фаусто в Ватикане имели особый интерес, как и изучение всевозможных еретических учений, позволявших ему вести диалог с клириками из конгрегации вероучений.

— Добрый вечер, Ваше Преосвященство! — спустившись с парадной лестницы и застыв около перил, вытянувшись в струнку, как на военном смотре, произнёс аббат Бастони. — Я подготовил Вам все необходимые материалы. Они у Вас на столе, — сжав в левой руке кожаную папку на молнии с оттиском перекрещенных ключей, доложил Фаусто. Его строгий чёрный костюм, как всегда, был отутюжен, а чёрная сорочка идеально выглажена, чтобы не давать повода кардиналу упрекнуть в неаккуратности.

— Добрый вечер, мой юный друг! Спасибо за проделанную работу. Распорядись, чтобы мне подали кофе в кабинет, — благословив своего личного помощника, сказал Аурелио, и принялся неспешно подниматься по парадной лестнице.

— Сию минуту, Ваше Преосвященство! — кивнув головой, добавил Фаусто, чья модельная внешность при высоком росте и чёрных кудрявых волосах, могла покорить, как женские, так и мужские сердца на подиумах недель высокой моды в Милане, Париже и Нью-Йорке.

Кардинал Де Санктис поднялся по парадной мраморной лестнице дворца на второй этаж и, пройдя по паркету коридора, остановился около двери своего кабинета. Он поднёс ключ-карту к считывателю замка и нажал на дверную ручку.

Лучи вечернего солнца падали на подоконник, разбавляя лёгкий полумрак кабинета. Аурелио сел за массивный рабочий стол на деревянное кресло с мягким сиденьем и, включив настольную лампу, открыл ноутбук.

Указательный палец несколько раз коснулся тачпада,