– Пойдем, – сказала Сирина, поднимаясь и беря егоза руку.

Когда он взглянул на нее, ему показалось, что она сталамудрой и зрелой женщиной. Он даже не вспомнил, что ей всего девятнадцать. Онаказалась древней и мудрой, как само время, которое будто бы остановило свой беги, нежно улыбаясь, протягивало к нему свои руки. Брэд медленно поднялся наноги.

– Ты выглядишь таким усталым, мой любимый.

Внутри у нее все ныло и разрывалось от боли, но она неподавала виду. Наоборот, вместо этого на ее лице светилась любовь к нему иисходившая от нее спокойная сила. Та самая сила, которая помогла ей пережитьсмерть родителей, бегство в Штаты, потерю любимой бабушки во время войны. Тасамая сила, которая помогла ей вернуться домой и жить во дворце в комнатке дляприслуги, помогала надраивать ванны, полы, забывая о том, что когда-то она былапринцессой. Теперь эту же силу она передавала ему. Сирина молча привела его вспальню, остановилась у кровати матери и неторопливо начала раздеваться. То былвечерний ритуал, установившийся между ними. Иногда Брэд помогал ей, а поройтолько смотрел, восхищаясь изящной красотой юного тела, руками и стройныминогами. Но сегодня его руки рвались к ее телу. Лунный свет плясал на ееотливавших платиной волосах. Его собственная одежда оказалась на полу,сваленная в кучу, прежде чем он снял с нее последний клочок ткани и, быстроподхватив на руки, опустил на кровать, навалившись сверху, жадно припав кманящим губам.

– О, Сирина, дорогая… Я так люблю тебя…

В лунном свете она прошептала его имя, и на долгие часы, досамого восхода солнца, они забыли о существовании другой женщины, и снова иснова Сирина принадлежала ему.

Майор Фуллертон, высокий, стройный и красивый, стоял налетном поле военного аэродрома на окраине Рима. Лишь глаза его выдавалиобеспокоенность, темные круги, указывали на то, что он мало спал минувшейночью. Закуривая сигарету, он заметил что руки у него дрожат. Казалось смешнымтак нервничать перед встречей с Пэтти, но он ничего не мог поделать с собой. Ееотец, конгрессмен Азертон, устроил так, что дочь летела на военном самолете,который должен был приземлиться минут через десять. Брэд подумал, что было бынеплохо перед выходом из дома пропустить порцию виски. Внезапно он увиделсамолет, который кружился высоко вверху, затем неторопливо начал снижаться,заходя на посадочную полосу, и наконец, мягко коснувшись бетона, покатил подорожке в сторону поспешно возведенного здания, где он его и поджидал. Брэдстоял совершенно неподвижно, наблюдая, как по трапу сошли два полковника,майор, за ними группка сопровождавших их военных, затем женщина, облаченная ввоенный мундир, и наконец… Сердце его учащенно заколотилось, когда он увиделПэтти, стоявшую наверху трапа и смотревшую по сторонам. Увидев его, оназамахала рукой, весело улыбаясь. В меховом пальто и темных чулках, спускаясь потрапу, она касалась перил элегантной маленькой рукой, облаченной в чернуюлайковую перчатку. Пэтти не была красивой, как Сирина. Не бросалась в глаза. Нобыла очень хорошенькой со своей бриллиантовой улыбкой, широко раскрытыми, как укуклы, глазами, слегка вздернутым носиком. За лето, которое она провела вместес родителями и присоединившимися к ним друзьями в Ньюпорте, в их небольшом, счетырнадцатью спальнями, коттедже, на ее лице высыпали мелкие веснушки.Хорошенькая маленькая Пэтти Азертон. Брэд почувствовал, как внутри что-тосжалось. Он хотел было побежать ей навстречу, но что-то удержало его.Неторопливо подойдя к девушке и задумчиво улыбаясь, он проговорил:

– Привет, красавица! Могу прокатить тебя по Риму, илитебя кто-то встречает?

Он шутя чмокнул ее в лоб, и она засмеялась, озарив егоослепительной улыбкой в стиле «Мисс Америка».

– Разумеется, солдат! Но мне нравится твоя идеяпосмотреть на Рим.

Она подхватила его под руку и крепко прижалась. Брэдупришлось собраться с силами, чтобы не зажмуриться – он опасался, что глазамогут выдать одолевавшие его чувства. Ему этого не хотелось, как, впрочем, и нехотелось играть с ней в игры или казаться смешным. Он хотел сразу же сказать ейправду, тут же, в аэропорту, глядя ей в глаза… Пэтти, я влюбился в другуюженщину… Я должен разорвать нашу помолвку… Я больше не люблю тебя. Но так ли насамом деле? Неужели он действительно больше не любит Пэтти Азертон?

Устроившись на заднем сиденье машины, Пэтти внезапнообхватила его руками за шею и жадно прильнула к губам, оставив след отярко-красной губной помады, так хорошо гармонировавшей с цветом шляпки.

– Эй, крошка, потише.

Он быстро сунул руку за носовым платком, пока водительубирал чемоданы в багажник.

– Это еще почему? Я промчалась четыре тысячи миль,чтобы увидеть тебя. – Глаза ее сияли чуть-чуть ярче, чем следовало бы,словно она уже знала, словно предчувствовала, что что-то не так. – Неужелиза все это я не заслужила поцелуя?

– Разумеется, заслужила. Но не здесь.

Брэд похлопал ее по руке. Пэтти сняла перчатки, и он увидел,как сверкнуло обручальное кольцо, которое подарил ей этим летом.

– Хорошо, – сказала она, взглянув на него как бымежду прочим. В том, как она стиснула зубы, он разглядел в ней черты еевластолюбивой матери. – В таком случае поехали во дворец. К томуже, – она сладко улыбнулась, – мне не терпится увидеть его. Папуляговорит, он божественен.

– Да. – Брэд почувствовал, как все его телопронзила дрожь. – Но не лучше ли сначала отправиться туда, где тыостановилась? Кстати, где ты остановилась?

– У генерала и миссис Брайс, – самодовольноответила она, сознавая себя дочерью конгрессмена Азертона.

В этот миг Брэд почувствовал к ней неприязнь за еевысокомерие. Как сильно отличалась она от скромной Сирины, какой грубойказалась в сравнении с ней! Неужели это та самая хорошенькая девочка, с которойон провел так много времени в Нью-порте и к которой так страстно воспылалчувствами, когда прошлым летом приезжал в отпуск? Сейчас она уже не казаласьему такой привлекательной. Сидя в машине и отдавая водителю приказ отвезти их кнему домой, он искоса наблюдал за ней, разглядывая мягкие волны ухоженныхволос, дорогую красную шляпку из велюра.

– Пэтти, что заставило тебя приехать сюдасейчас? – Брэд поднял стекло, отделявшее их от водителя, и смотрел прямо вглаза Пэтти. Он все время держался настороже, хотя и не мог объяснитьпочему. – Я же сказал, что постараюсь вернуться домой к рождественскимпраздникам.

– Знаю. – Петти старалась казаться беззаботной ивеселой, и ей это почти удавалось. Почти… – Я так скучала… – Онаигриво чмокнула его в щеку, вновь оставив след от губной помады. – Ты такредко пишешь мне… А что? Ты не рад, что я приехала сюда, Брэд?

– Нет. Вовсе нет. Просто я ужасно занят в данное время.И… – Он уставился в окно и подумал о Сирине, прежде чем вновь обратиться кПэтти с явным упреком в голосе: – Следовало бы спросить у меня.