– Успокойся, ради всего святого. Я ему все рассказала.Вот и все.

– Ты все рассказала майору?! – У Марчеллы был такойвид, словно ее вот-вот хватит удар. – Что ты рассказала ему?

– Все. О моих родителях. Об этом доме… – Сиринапыталась казаться невозмутимой, но у нее ничего не получилось, и она нервноулыбнулась.

– Что же заставило тебя пойти на это?

Марчелла пристально смотрела на нее. Значит, она оказаласьправа. Сирина влюбилась в этого красивого молодого американца. Теперьоставалось надеяться на то, что Бог услышит ее молитвы и он женится на ней.Судя по всему, майор был прекрасно воспитан, имел деньги, и она давно решилапро себя, что он очень приятный молодой человек.

– Я просто рассказала ему, и все. Мы с нимразговаривали, и мне показалось нечестным не рассказать ему правды.

Марчелла была слишком старой и слишком много видела на своемвеку, чтобы поверить Сирине на слово, но она лишь согласно кивнула, делая вид,будто поверила в эту сказку.

– И что же он сказал?

– Ничего… – Сирина улыбнулась. – Что он менялюбит… Не думаю, чтобы он придавал особое значение титулу. Господи, –сказала она, с улыбкой глядя на Марчеллу, – для него я по-прежнемуслужанка, убирающая верхние комнаты.

– И это все?! – Марчелла внимательно следила за еереакцией.

– Конечно. Ну… мне кажется… Теперь мы с ним друзья…

Слова, казалось, пролетели незамеченными Марчеллой, оназадумалась на какое-то мгновение и наконец решила задать вопрос, который давновертелся у нее в голове:

– Ты его любишь, Сирина?

– Я его… К чему… – Сирина начала путаться всловах, затем, отбросив в сторону всякие уловки, кивнула: – Да, люблю.

Марчелла подошла к ней и крепко обняла.

– Он тоже любит тебя?

– Думаю, да. Но… – Сирина глубоко вздохнула и,высвободившись из объятий старой служанки, заходила взад и вперед покомнате. – Это ничего не меняет, Челла. Мне приходится смотреть правде вглаза. Это обыкновенный военный роман… В один прекрасный день майор уедетдомой, в мир, который он хорошо знает.

– И заберет тебя с собой, – твердо сказалаМарчелла.

– Не думаю. А если бы он меня и взял, то только изжалости…

– Не выдумывай!

Насколько Марчелла могла понять, все неплохо устраивалось.Но Сирину мучили плохие предчувствия.

– Все не так просто.

– Все будет, как ты захочешь. Ты же любишь егонастолько, что поедешь вместе с ним?

– Конечно, но дело не в этом. Там у него своя жизнь,Челла. Он не такой человек, чтобы привезти домой военную невесту…

– Военную невесту! – Марчелла буквальноподпрыгнула на месте. – Военную невесту! Ты сошла с ума! Очумела! Ведь тыже принцесса, или ты забыла об этом? Быть может, и ему не рассказала?

Старушка так разволновалась, что Сирина невольнорассмеялась.

– Нет, рассказала. Но все это ерунда. У меня ничегонет, Челла. Нет ничегошеньки. Вообще ничего. Ни денег, ничего. Что подумает егосемья, когда он привезет меня с собой?

За одну ночь она стала поразительно мудрой в некоторыхвопросах, но Марчелла и слышать ничего не хотела.

– Они подумают, что ему повезло, вот что они подумают.

– Может быть…

Но Сирина так не считала. Она помнила лицо, которое частовидела на фотографии…

«Моя семья очень любит Пэтти…» – продолжали звучатьсказанные им слова. Будут ли они рады ей? Вряд ли. Ей стало стыдно. Так, словноее унизили вместе с дядей Серджио и дуче. Ее родина лежала в руинах, то жесамое случилось и с ее жизнью. Когда девушка направилась в сад, Марчелла долгосмотрела ей вслед.

Октябрь для Сирины стал месяцем мечтаний. Она и Брэд свеличайшей аккуратностью выполняли свои обязанности, и каждый вечер после ужинаон отправлялся в свою комнату, в то время как Сирина уходила в свою. КогдаМарчелла засыпала, а ординарцы, как правило, удалялись, девушка на цыпочкахпробиралась в главное здание и неслышно поднималась по мраморным ступеням в егоспальню. Брэд уже с нетерпением ждал ее прихода, готовый рассказать множествосмешных историй, в том числе о письмах, полученных от младшего брата, угощалбелым вином или шампанским, различными сладостями, показывал фотографии,сделанные им на прошлой неделе. И каждый вечер неизменно наступало времялюбовной страсти, чудо бесконечных открытий и удовольствий, которые она позналав его объятиях. Постепенно фотографии Пэтти переселились в его рабочий кабинет,и теперь они никогда не попадались ей на глаза. Влюбленные проводили ночь,уютно устроившись в объятиях друг друга, но незадолго до шести утра – как разперед тем, как поднимутся все остальные, – просыпались. Некоторое времясидели на кровати, наблюдая за восходом солнца, глядя вниз на знакомый сад,затем обменивались последним поцелуем, последним объятием. Сирина отправляласьв свою комнатку, и каждый начинал свой день. Казалось, будто они только чтопоженились, поскольку каждый из них жил лишь мечтой о встрече в конце длинногодня.

Как-то раз, в один из последних дней октября, Сирина пришлак Брэду и нашла его сильно огорченным и расстроенным. Она спросила, в чем дело,но он не расслышал.

– Что? – Он сидел в кресле и отрешенно смотрел наогонь. – Извини, Сирина, что ты сказала?

– Я сказала, что ты выглядишь взволнованным, мойлюбимый. – Ее голос едва слышно прозвучал у самой его шеи, Брэд глубоковздохнул и положил голову на ее плечо.

– Нет. Просто задумался.

Глядя на него, Сирина в который раз подумала, какие у негопрекрасные серые глаза. Теперь она знала, что он умен и очень добр. Порой дажеслишком. Он был человеком, чьим величайшим достоинством являлось сострадание.Он постоянно старался понять и помочь своим подчиненным. Иногда, случалось,из-за этого он не мог проявить достаточной твердости как руководитель.

– О чем ты думаешь, Брэд?

Он задумчиво посмотрел на Сирину и решил, что должен всерассказать. Он хотел подождать до завтрашнего утра, но для предстоящегоразговора любое время было неподходящим.

– Сирина… – Сердце девушки перестало биться, когдаона услышала тон, каким он это сказал. Брэд уезжает из Рима. – Сегодняутром я получил телеграмму…

Она закрыла глаза и молча слушала, стараясь сдержатьподкатившие слезы. Она понимала, что должна держаться мужественно, но всевнутри внезапно превратилось в какую-то желеподобную массу. Глаза ее намгновение раскрылись, и она увидела боль, светившуюся в глазах любимого. Больтакую же, какая вспыхнула в ней.

– Ну, успокойся, родная, все не так уж плохо.

Он заключил ее в объятия, губы его нежно касались ее мягкихзолотистых волос.