миром, жизнью в других странах в качестве обычного человека, способного делать обычные вещи. Рафаэль сам стирал, сам выносил мусор, покупал продукты… Он знал, каково это — опоздать на последний поезд. Ему были понятны повседневные проблемы из жизни простых людей, что едва ли доступно монархам, ставшим кронпринцами с рождения. А главное — он разбирался в бизнесе. Ему не раз доводилось возглавлять крупные проекты, и у него это хорошо получалось! Успех в Штатах. Успех в Париже. Награды! Он заработал их тяжелым трудом, не привлекая свои королевские связи.

Мог ли он использовать свой опыт с пользой, когда станет королем, добиться улучшений в стране, стать чем-то большим, чем просто лицо и титул?

Рафаэль почувствовал, как участился его пульс. Во-первых, Бростовения слишком зависит от угля, и правительство не делает достаточно, чтобы изменить это. Зеленая энергетика была единственным выходом. Все это знали. Он мог возглавить компанию по внедрению экологичных технологий, принять соответствующий закон. Черт возьми, если члены правительства думают, что король Рафаэль Муньос намерен держать рот на замке и не совать нос в политику, то они очень сильно ошибаются!

Он снимет тяжесть с плеч своего отца. Все исправит, его отец будет гордиться им.

Рафаэль встряхнулся. Но сначала — и это самое главное — он должен рассказать Дульси все сегодня вечером. Но если сделать это перед балом, то она может и не пойти на бал. А он обещал ей танец. И если вальс окажется единственным, что он может ей подарить, единственным, что у них обоих останется, то так тому и быть. А это значит, что он расскажет ей все после бала. Сразу же!

Глава 11

Значит, все-таки розовый. Не яркий, но все же розовый… скорее пепельно-розовый.

— Цвет винтажной розы, — сказала Джорджи в примерочной, очень довольная собой. — Держу пари, ты рассчитывала пойти в том красном с бриллиантами, не так ли?

— Ну да… — Дульси хотелось появиться на балу в чем-нибудь ярком, ослепительном.

Джорджи закатила глаза:

— Красное с бриллиантами — это я, дорогая, а ты мягче, романтичнее. Цвет винтажной розы тебе идет, и драпировка божественная. Покрутись-ка для меня…

Дульси покорно крутилась, наслаждаясь ощущением парящего вокруг ног шелка.

— Подол этого платья будет красиво кружиться в танце. Длина до середины икры идеальна. А что касается талии… — глаза Джорджи озорно блеснули, — ты почувствуешь его прикосновение, каждое малейшее движение руки.

— Джорджи!

— Что «Джорджи»? Ты ведь хочешь это чувствовать, правда? Ты явно одурманена…

— Одурманена? — Дульси невольно заняла оборонительную позицию.

— Ты вся сияешь, у тебя мечтательный вид. — Внезапно Джорджи притянула ее к себе, так что они оказались лицом к лицу. — Послушай, я понимаю, что ты не готова поделиться, но очевидно, что ты испытываешь глубокие чувства к этому Рафаэлю. И я не знаю, заслуживает он их или нет, но сейчас я на твоей стороне, и поверь мне, платье тоже. Элегантное, романтичное, сексуальное. Это ты, Дульси. На сто процентов! Поверь мне, он умрет, когда увидит тебя.

Дульси добивалась несколько иного результата, но тем не менее она не могла не признать, что платье идет ей, и, если Джорджи считает его идеальным, этого достаточно. Девушка снова посмотрела на себя в зеркало. Безупречный макияж, волосы, собранные в бохо-шиньон, и это красивое платье.

Такой неожиданный день. Быть вместе с девушками, смеяться с ними, чувствовать себя свободно в их компании. И как итог, она поняла, что девушки были милыми, искренне переживающими за нее, идущую на свидание с «вальсирующим архитектором». Они посылали ей воздушные поцелуи и подмигивали, когда выходили из номера, отправляясь в свой круиз на закате.

— Если ты не вернешься сегодня вечером, то мы знаем, где ты…

Вернется ли она сегодня? Она не хотела этого. Она хотела быть на яхте Рафа, быть в его объятиях, любить его всю ночь напролет, но ведь была Брианна, не так ли? Сдерживающая его по какой-то необъяснимой причине бывшая, которая должна была принадлежать ему навсегда, но которая бросила его вот так, без объяснения и попыток все уладить.

Как она могла так поступить, уйти от Рафа? Более того, как он мог все еще думать о ней, когда она вот так с ним обошлась? В этом не было смысла, и это определенно не вязалось с нежным огоньком в его глазах или с его поцелуями, от которых волна желания накрывала ее. О, а что насчет того, как он поцеловал ее после того, как она согласилась пойти с ним на бал? Это был совершенно новый уровень теплоты и глубины, мучительной нежности, как будто он пытался заполнить собой всю ее. В этом поцелуе не было и следа Брианны!

Дульси взяла свой клатч и повертела его в руках. Как ей быть с ним? Рафаэль то сдерживается, не желая причинять ей боль, то не сдерживается и приглашает ее на бал, целует до потери сознания, и от него огромными волнами исходят флюиды безумной любви к ней. Это было в его поцелуе, в его взгляде, в его прикосновении, и если она чувствует это, то, несомненно, это так и есть.

Громкий стук в дверь прервал ее мысли.

Раф!

Дульси глубоко вдохнула и поспешила через номер к двери. От одной мысли о нем у нее по спине пробегала восхитительная дрожь. Раф в смокинге… Он должен быть самым горячим парнем в смокинге, которого она когда-либо видела.

Вопрос был в том, что он подумает об этой новой розовой Дульси?

— Привет, Раф!

— Дульси! Ты…

У Рафаэля перехватило дыхание, она была просто восхитительна! Лицо, платье, волосы, молочная кожа. Эти бретельки, которые выглядели так, словно вот-вот спадут с ее гладких плеч, и этот лиф, подчеркивающий приятную округлость ее грудей.

— Ты сногсшибательна, Дульси!

— Спасибо. — Она улыбнулась. — Ты тоже.

Неужели Дульси не заметила? Странно, ведь она смотрит прямо на него.

— Спасибо. Но костюм есть костюм. — Раф опустил глаза и поправил манжету рубашки.

— Если только он не сшит на заказ, как твой. Ты выглядишь очень… — Дульси умолкла, подбирая слова.

Рафаэль ощутил желание рассмеяться. Невероятно! Она заметила сшитый на заказ костюм, но самую очевидную вещь проглядела!

— Дульси! — Он указал большими пальцами на свое лицо. — Я побрился!

— О, не могу поверить, что я не заметила этого сразу! Я подумала, что ты выглядишь как-то ярче, моложе…

— Это точно. — А еще жизнерадостнее и счастливее.

Дульси коснулась ладонью его щеки.

— Итак, почему ты решил распрощаться со своей бородой?

— Просто это было отклонение от