– Пожалуйста, не чертыхайся при нас, – сказал емуТомас Хадсон.

– Извини, папа, – сказал мальчуган. – Но еслимне мало лет, это же не моя вина, черт побери. Ой, извини еще раз. Я хотелсказать просто, что это не моя вина.

Он обиделся и расстроился. Дэвид был мастер дразнить его.

– Мало лет – это недостаток, который скоропроходит, – сказал ему Томас Хадсон. – Я знаю, трудно нечертыхнуться, когда разволнуешься. Но не нужно этого делать при взрослых. Когдавы одни, говорите себе что хотите.

– Ну, папа. Ведь я уже извинился.

– Ладно, ладно, – сказал Томас Хадсон. – Я ине браню тебя. Я просто объясняю. Мы так редко видимся, что приходится оченьмного объяснять.

– Не так уж много, папа, – сказал Дэвид.

– Да, пожалуй, – сказал Томас Хадсон. – Вобщем немного.

– При маме Эндрю никогда не чертыхается и неругается, – сказал Дэвид.

– Если вы, ребята, хотите знать, какие бываютругательства, – сказал Том-младший, – советую вам почитать мистераДжойса.

– Мне довольно и тех, которые я знаю, – сказалДэвид. – Пока довольно.

– У моего друга мистера Джойса можно найти такие словаи выражения, каких я и не встречал никогда. Наверно, в этом его никто ни накаком языке не переплюнет.

– А он и создал потом целый новый язык, – сказалРоджер. Он лежал на спине, с закрытыми глазами.

– Я этого его нового языка не понимаю, – сказалТом-младший. – Тоже не дорос, должно быть. Но послушаю, что вы, ребята,скажете, когда прочтете «Улисса».

– Это не детское чтение, – сказал ТомасХадсон. – Совсем не детское. Вы там ничего не поймете, да и не нужно вампонимать. Серьезно. Подождите, пока станете старше.

– А я читал, – сказал Том-младший. – И тыправ, папа: когда я читал первый раз, я ничего не мог попять. Но я читал еще иеще, и теперь я уже одну главу понимаю и могу объяснить другим. Я оченьгоржусь, что был другом мистера Джойса.

– Папа, мистер Джойс правда считал его своимдругом? – спросил Эндрю.

– Мистер Джойс всегда спрашивал про него.

– Конечно, черт побери, я был его другом, – сказалТом-младший. – У меня мало было таких друзей, как он.

– Мне кажется, объяснять эту книгу другим тебе, вовсяком случае, рано, – сказал Томас Хадсон. – Повремени немного. Акакую это главу ты так хорошо понял?

– Последнюю. Где дама разговаривает сама с собой.

– Монолог, – сказал Дэвид.

– А ты что, тоже читал?

– Конечно, – сказал Дэвид. – Верней, Томмимне читал…

– И объяснял?

– Объяснял как мог. Там есть вещи, до которых мы,видно, оба еще не доросли.

– А где ты взял эту книгу, Томми?

– В книжном шкафу у нас дома. Я ее захватил с собой вшколу.

– Что-о?

– Я читал ребятам вслух отдельные места и рассказывалпро мистера Джойса, как он был моим другом и сколько времени мы с ним проводиливместе.

– И ребятам нравилась книга?

– Были такие пай-мальчики, которые находили ее слишкомсмелой.

– А учителя не проведали об этих чтениях?

– Как не проведали! Ты разве не знаешь, папа? Хотя да,ты в это время был в Абиссинии. Директор даже хотел меня исключить, но я емуобъяснил, что мистер Джойс – знаменитый писатель и мой личный друг, и делокончилось тем, что директор забрал у меня книгу и сказал, ч??о отправит ее маме,а с меня взял слово, что ??ез его разрешения я больше ничего не буду читатьребятам и не буду объяснять им то, чего они не понимают у классиков. Сначала,когда он еще хотел меня исключить, он сказал, что у меня испорченноевоображение. Но оно у меня вовсе не испорченное, папа. Не больше испорченное,чем у других.

– А книгу-то он отправил?

– Отправил. Он было хотел ее конфисковать, но я емуобъяснил, что это первое издание, и мистер Джойс сам подарил ее тебе снадписью, и как же можно ее конфисковать, раз она не моя. И он согласился, чтонельзя, но, по-моему, ему было очень жаль.

– А мне когда можно будет прочесть эту книгу,папа? – спросил Эндрю.

– Еще не скоро.

– Томми же читал.

– Томми – друг мистера Джойса.

– Вот именно, – сказал Том-младший. – Папа, ас Бальзаком мы не были знакомы?

– Нет. Он жил в другую эпоху.

– А с Готье? Я нашел в шкафу еще две мировые книжки –«Озорные рассказы» Бальзака и «Мадемуазель де Мопен» Готье. Я пока не оченьпонимаю «Мадемуазель де Мопен», но читаю и стараюсь понять, и, по-моему, этоздорово. Но раз мы с ними не были знакомы, не стоит, пожалуй, читать ихребятам, а то уж тут меня наверняка исключат.

– Хорошие это книги, Томми? – спросил Дэвид.

– Замечательные. Тебе обе понравятся, вот увидишь.

– А ты спроси директора, может, он тебе разрешит читатьих ребятам, – сказал Роджер. – Это куда лучше, чем то, что ребятадобывают сами.

– Нет, мистер Дэвис, я думаю, этого не надо делать. Ато он опять станет говорить, что у меня испорченное воображение. И потом, еслиэти писатели не были моими друзьями, как мистер Джойс, ребята тоже отнесутсяпо-другому. Я не все понимаю в «Мадемуазель де Мопен», и мои объяснения небудут иметь веса, раз я не могу сослаться на дружбу с автором, как это было скнигой мистера Джойса.

– Хотел бы я послушать эти объяснения, – сказалРоджер.

– Что вы, мистер Дэвис. Для вас они слишкомпримитивные. Какой вам интерес их слушать. Вы же сами отлично все понимаете,что там написано, разве нет?

– Более или менее.

– Жаль все-таки, что мы не знали Бальзака и Готье также, как мистера Джойса.

– Мне самому жаль, – сказал Томас Хадсон.

– Но мы знали многих хороших писателей, правда?

– Безусловно, – сказал Томас Хадсон. Лежать напеске было тепло и приятно, и после утра, проведенного за работой, его совсемразморило. Он с удовольствием слушал болтовню сыновей.