— Такой же подхалимкой она осталась и сейчас, — обиженноподжимая губки сказала Верочка. — Видели бы вы как она вьется вокруг мужа, меди патоку источает, а сама его ненавидит.

Порядочность мне не чужда и потом, в мои планы вовсе невходило обсуждать Власову, да еще с ее соперницей, но было очевидно, чтоскатилась я именно к этому. К дому Верочки я подъехала с легким чувством виныперед Татой.

— Вы поможете мне поднять вещи? — спросила Верочка,вытаскивая сумку с детской одеждой.

— Да, конечно, — согласилась я, ловя себя на ощущении вины иперед ней.

Трудно было справиться с возникшей, вдруг, потребностьюсделать этой девушке что-нибудь приятное.

— Вы любите цветы? — спросила я, вспомнив про Масючкиныгерани.

Верочка улыбнулась.

— Очень.

— Тогда смотрите, — и я открыла багажник.

Несколько коробок были раскрыты, и Верочка охнула отудовольствия.

— Какая прелесть, — сказала она, — особенно те, белые, да икрасные очень хороши, и розовые.

— Я подарю вам всех цветов: и белых, и розовых, и красных, ималиновых, и даже абрикосовых.

— Ой, спасибо. Поставлю их в своей спальне. А как же мы всеунесем?

— В несколько заходов, — рассмеялась я, радуясь своейдоброте.

Скромная двухкомнатная квартирка Верочки поражала уютом. Мызанесли герани в спальную и расставили их на подоконнике. Получилась целаяклумба.

— Вы долго будете в Ростове? — спросила она.

— Не знаю, но в ближайшие дни уезжать не собираюсь, —ответила я, подумав о таинственном доме.

— Заходите ко мне. Я почти всегда дома. Телефон и адрес выуже знаете.

Я поняла, что этой взрослой девочке очень не хватает тепла илюбви.

— Конечно зайду, обязательно зайду.

Власова была сильно не в духе. Она сердито отчитала меня, ия сразу сообразила, почему она не хочет жить в Москве. Там она абсолютнонезначительная фигура, в то время как здесь ей все подвластны и многоедоступно.

— Знаешь что, Власова, — грозно сказала я, — прекрати орать,тебя тут никто не боится. Я только что видела любовницу твоего мужа и должнасказать: тебе до нее далеко. Она молода, красива и очень мила.

Тата буквально окаменела. Застыла на всем скаку своейярости, открыв рот, вздернув брови и выпучив бесцветные глаза.

— Единственное качество мешает ее счастью, — не без чувстваудовлетворения продолжила я. — Даже два качества: доброта и исключительнаяпорядочность. Не будь этих качеств, ты бы не разъезжала сейчас в “Бентли”, а незнала бы чем прикрыть свой тощий зад. И была бы ты человеком самым несчастным,потому что тот глист, который в тебе сидит, привык очень хорошо питаться.

— Ты видела ЕЕ? — спросила Тата не приходя в себя.

— И даже с ней подружилась. В ее спальне теперь клумба изгераней, подаренных мной. Кстати, ты любишь герани?

Чем бросать их на остановке, я решила пристроить цветочки вхорошие руки, но Тата разочаровала меня.

— Терпеть не могу комнатные цветы, — с гримасой отвращениясказала она и пояснила: — Их постоянно надо поливать.

— Вот видишь, тебе не хочется тратить себя даже на цветы, окаком же муже тогда идет речь? Его тоже постоянно надо “поливать”.

— Поливаю.

— Чем? Помоями? Небось из подлецов и мерзавцев не выходит.Сбежит он от тебя, обязательно сбежит, причем в самое короткое время. Я виделаего сына и даже держала его на руках. Прелестный малыш.

К моему огромному удивлению Тата смотрела на меня вовсе некак на врага, хоть и имела к тому все основания. Она оправилась от шока первыхвпечатлений и была готова получать информацию. Я не стала скрытничать ивыложила все, что знала, опустив лишь то, что Верочка несчастна, а ее любовник— подлец. Тата слушала, кусая губу и сузив глаза.

— Думаешь, он рискнет меня бросить? — спросила она, когда яиссякла.

— Уверена, что рискнет.

— Посмотрим, — с затаенной злобой произнесла Тата, явно начто-то решившись.

— Только не делай глупостей.

— Можешь не волноваться. Если я правильно поняла, ты знаешьадрес этой шлюхи.

— Нельзя оскорблять человека лишь на основании того, что онмоложе и красивей.

— А узы брака в нашем обществе уже ничего не значат? Виватсвободная любовь?

Слова Таты произвели должное впечатление. Совесть вгрызласьв меня, требуя справедливости.

“Неужели опять подвела чувствительность? — расстроилась я. —Неужели ввязалась в неправое дело? И что я за образец супружеского счастья, чтоучу эту горемычную как надо “поливать” мужей. Будто Богу не видно, как и чем я“поливала” своих. Да и Верочка, как она ни несчастна, позарилась на чужое, астареющая Тата — жертва.”

Я внимательно посмотрела на свирепую жертву и мигомпеременила мнение.

“Эта Тата еще даст копоти своим обидчикам. Боюсь, не забудети про меня.”

Должна сказать, что беседа эта протекала во время поисковзлополучного дома и сильно поискам этим мешала. Я начала нервничать. Симпатиисимпатиями, но и о своих интересах забывать не стоит. Хотя, все мои интересыможно было охарактеризовать одним словом — любопытство.

— Слушай, Тата, я дам тебе адрес Верочки, но при условии,что ты бросишь все силы на поиски моего дома, — сказала я.

— Клянусь! — обрадовалась Тата. — Все силы брошу! Давай.

И я дала. Ну что тут поделаешь, уж такой я нехорошийчеловек. Бываю иногда. Но справиться с собой никак не могу. Страсть как люблюсводить женщин в скандалы. Меня оправдывает лишь то, что не интригую и не ищуслучая, а лишь удачно использую подвернувшийся момент. Не устояла передсоблазном и на этот раз, но как сильно наказал меня Бог. Знай я на какиестрадания обрекаю себя, умерла бы, но адреса не дала б. Тогда же я думала лишьоб одном: как бы посильней прищучить задаваку Татку. В том, что Верочка найдетдля нее нужные слова, я не сомневалась.

Получив адрес, Власова приободрилась и бросила все свои силына поиски. Она даже за руль села, чтобы отбиваться от гаишников, которые дружновысыпали на трассу. Ребятам очень хотелось заработать на конфеты детушкам, иони имели для этого все основания, поскольку ездила я без доверенности, ноВласова совала им какое-то удостоверение, от которого бедолаги шарахались, какчерти от ладана.