Я свернула, зарулила и остановилась.

— Иди, — скомандовала Людмила.

— А ты?

— Буду ждать в машине.

— Хорошенькое дельце, — возмутилась я. — До этого речь шла окафедре.

— Какая разница? — рявкнула Иванова из чего я сделала вывод,что ей жутко не терпится увидеть своего Моргуна. — Тебе же лучше. Ты не знаешьеще что такое пьяный мужик. Не рассчитывай, что он кинется выполнять все твоиприхоти. Дай бог хотя бы вытащить его из подъезда.

Только сейчас я поняла на что иду и задумалась. Заметив моисомнения, Иванова сообразила, что переборщила поспешила добавить:

— Он смирный, это я так, для общего обзора.

Я нехотя полезла из машины.

— Второй этаж, пятая квартира, — крикнула мне вслед Иванова.

Взлетев на второй этаж я нажала на кнопку звонка иприслушалась. За дверью раздавался детский заливистый плач. Предположить, чтоэти звуки издает Моргун было крайне сложно, и я усомнилась туда ли попала, неперепутала ли Иванова адрес. Собираясь вернуться к машине, я уже сделаланесколько шагов к лестнице, но дверь распахнулась и раздался вопрос:

— Вам кого?

Я растерялась и залепетала:

— Этого… как его… Моргуна Ефима Борисовича могу я увидеть.

На меня смотрело прелестнейшее создание: носик пуговичкой,бровки дужками, глазки чистейшей голубизны, пунцовые губки гузкой и все это вореоле пепельных кудряшек.

“Точно ошиблась адресом,” — подумала я, но создание свиноватой улыбкой отступило назад, приглашая меня войти.

— Видеть можете, а поговорить вряд ли, — шепотом сообщилооно.

— Почему? — так же шепотом спросила я.

— Он, простите, пьян. Вы с работы?

Я замялась, но тут же нашлась и прошептала:

— В некотором роде да.

Создание протянуло свою маленькую (словно игрушечную) ручкуи представилось:

— Вера.

— Очень приятно, — поделилась я впечатлением, осторожноприкасаясь к ее ладошке. — Меня зовут Софья Адамовна, можно просто Соня.

Наше чинное знакомство было прервано. Входная дверьраспахнулась и на пороге появилось второе создание. Точная копия Верочки, носильно расплывшийся и изрядно побитый временем вариант. Я сообразила, что этоЗинка, жена Моргуна.

— О, уже пришли? — радостно спросила она, увидев меня. —Идите на кухню.

Я покорно побрела.

— Мама, это с работы отца, — услышала я за своей спинойшепот Верочки.

— Ах вот как, а я думала вы из страховой компании, —разочарованно протянула Зинка, но страшный грохот лишил меня возможности узнатьее мнение на сей счет.

Зинка сломя голову рванула вглубь квартиры и спустя секундудо меня донесся ее истошный вопль:

— Что же ты делаешь, негодяй! Негодяй! Не выводи меня!

Я вопросительно посмотрела на Верочку, покрывшуюся краснымипятнами стыда.

— Он бьет ее что ли?

— Нет, что вы, просто хочет выйти на улицу, а она его непускает.

То, что Моргун рвется на улицу устраивало меня больше всего.Уж Иванова-то сумеет его перехватить и затащить в машину. Главноенейтрализовать Зинку. Узнав у Верочки ее отчество, я завопила:

— Зинаида Леонидовна! Зинаида Леонидовна! Можно вас наминутку?

Раскрасневшаяся и возмущенная она выглянула из комнат, послечего страшный грохот повторился и опухший Моргун вырвался на волю. Онстремительно пересек коридор, распахнул дверь и был таков.

Зинка всплеснула руками.

— Ну вот, — с горечью пожаловалась она, — нет больше сил, —и, глядя на Верочку, добавила: — Ищи его теперь сама, а я на работу опаздываю.

Схватив сумку, она выбежала следом за Моргуном. Ярастерялась. Представив как Иванова тащит Моргуна в “Хонду”, а Зинка застает ееза этим неприличным занятием, я даже струхнула. Выходить из квартиры не былоникакого желания. Я конвульсивно искала повода остаться, но в это времяраздался истеричный плач младенца.

— Проснулся! — крикнула Верочка, всплеснула руками ибросилась в комнату, я за ней.

На диване лежал полугодовалый ребенок и вопил из последнихсил. Верочка схватила его на руки и, беспощадно затрясла.

— Вы не поможете мне? — громко, стараясь перекричатьмладенца, спросила она.

— Охотно, — воскликнула я, не соображая какой опасности себяподвергаю.

Верочка сунула ребенка в мои руки и, крикнув “я сейчас”,выскочила из квартиры. Младенец завопил, как резаный. Не могу передать свойиспуг. Казалось, он вот-вот испустит дух прямо в моих руках. Или у негоразвяжется пупок. Воображение мое разыгралось не на шутку, и я помчалась заВерочкой.

Когда мы с орущим младенцем вынеслись на улицу, во дворестояла пустая “Хонда” и не было признаков Зинки и Моргуна. Несколько соседокстояли у подъезда с открытыми ртами.

— В парк, в парк, — замахали они руками, видимо указывая мненаправление маршрута участников гонки.

Прижимая ревущего ребенка к груди, я помчалась в парк. Там яувидела трогательную сцену: изрядно помятый Моргун в обществе профессиональногоалкоголика чинно опохмелялся на цветочной рабатке. На алкоголике былярко-оранжевый женский свитер, заплатанные на коленях короткие спортивные штаныи туфли на босую ногу. Он опохмелялся стоя. Из кармана штанов торчало горлышкобутылки. Моргун сидел на краю рабатки, аккуратно приподняв край плаща. Нарасстеленной перед ним газете лежали крупно нарезанная ливерная колбаса,маленький соленый огурчик и стоял пустой стакан.

Ни Иванова, ни Верочка в поле моего зрения не попали.Ребенок внезапно успокоился и заснул, чему я была несказанно рада. Это даваловозможность отправиться на контакт с Моргуном. Я уже приготовила приветственнуюречь и собралась с чувством ее произнести, но кто-то остановил меня, вцепившисьв мою руку. Это была Верочка.

— Погодите, — прошептала она, — пускай он допьет бутылку.

Она предлагает мне с ребенком на руках стоять посреди парка,смотреть на алкоголиков и ждать пока они напьются?

— А в чем, собственно, дело? — с некоторым раздражениемпоинтересовалась я. — Почему нельзя прямо сейчас?

— Сейчас он агрессивен и вряд ли с нами пойдет. Надоподождать.

“О, Боже, какие сложности. Может мне еще самой пойти налитьему в стакан?” — подумала я, осторожно перекладывая ребенка с одной руки надругую.