Но в этот миг откуда ни возьмись вылетела Иванова и, каккоршун, набросилась на безмятежного Моргуна, не дожидаясь, пока он допьетбутылку. Моргун спасовал, растерялся, залепетал какую-то чушь, перемежая еесловами “случайно” и “проходил”. Иванова под шумок куда-то его потащила.

— Кто эта мегера? — спросила я, не желая обнаруживать нашезнакомство.

— Разве вы не знаете? — удивилась Верочка. — Это жепрофессор Иванова из Москвы.

— Я с другой кафедры, меня попросили.

— Значит вам доверяют. Да, папу все любят и покрывают какмогут, но долго так продолжаться не может. У него есть и враги. Ой, простите,сгоряча я всучила вам своего Дениску. Давайте его сюда.

Я посмотрела на Верочку, такую маленькую, почти девчонку,прикинула расстояние от парка до дома и сказала:

— Не надо, мне не тяжело. Но куда эта Иванова потащилавашего отца?

— Видимо на Садовую.

— Зачем?

— Там легче поймать такси.

“Вот предательница, — с обидой подумала я, — бросила меня с“Хондой” и поволокла Моргуна сама. Как понять эту Иванову? Это же потоксознания.”

— И часто она его так таскает?

Верочка грустно усмехнулась.

— Бывает. Вы кофе хотите? — без всякого перехода спросилаона.

— Не откажусь.

Кто бы мог подумать, что я буду сидеть на кухне у Моргуна,(в логове врагов моей Ивановой) пить кофе и вести приятную беседу с егодочерью. Верочка совершенно очаровала меня. Простота, с которой она делиласьсвоими секретами, подкупала. Такая простота естественна для подростка, но когдадевушка двадцати пяти лет открывает душу первой встречной, я делаю вывод: онанесчастна.

Да, Верочка очень несчастна. Из ее рассказа я поняла, чтобедняжка любит мерзавца, который обманывает ее. Верочка отдала ему пять летсвоей молодости и бог знает сколько отдаст еще. Еще не скоро она поймет кто насамом деле ее принц. От безумной любви она наделила этого подлеца благороднымикачествами и во всех своих неприятностях винит лишь его жену.

Сердце мое разболелось от жалости, но я точно знала: спылким презрением Верочка отвергнет мой тяжелый жизненный опыт, скажи я хотьслово против ее принца. И я оставила свое мнение при себе.

За короткий срок мы стали подругами и даже обменялисьтелефонами и адресами. Минуты откровения лишили меня бдительности, и я безвсякой задней мысли чиркнула в записной книжке Верочки свои московскиекоординаты.

Не смогу передать выражения ее лица.

— Так вы тоже из Москвы?

Пришлось во всем признаться. Это ее растрогало чрезвычайно.Она принялась расхваливать Иванову, клялась, что не держит на нее зла, хоть изнает об этом романе с детства.

— Сначала я осуждала и ненавидела ее, — призналась Верочка,— но теперь, когда в такое же положение попала сама, я вижу как много онаделает для папы. Теперь я уважаю ее и даже люблю. Если бы не Людмила Петровна,отца давно бы выгнали с работы. Хотя я была бы этому только рада. Зачемотдавать свои мозги в деше??ую эксплуатацию, когда за них можно получать бешеныеденьги. Но Людмила Петровна и отец — люди других принципов. Им присущи иныеценности.

“Зачем Ивановой понадобилось устраивать целый спектакль спроникновением в дом Моргуна, когда она может спокойно прийти сюда и чуть ли неостаться жить, так здесь ее любят и благодарят,” — подумала я.

Верочка глянула на часы и вскрикнула:

— Ой, пора домой. Мама, как обычно, позвала меня на помощь,и я бросила все свои дела.

— Могу подвезти, — предложила я.

— Буду очень благодарна, только соберу Дениса. Я быстро, — иВерочка бросилась в комнату к спящему ребенку.

Я вспомнила, что Власова ждет моего звонка и крикнула ейвслед:

— Можно от вас позвонить?

— Конечно, телефон в прихожей.

Телефон оказался в очень разобранном состоянии. Не знаю, какудавалось им пользоваться хозяевам квартиры, но у меня ничего не получилось. Обэтом я и сообщила Верочке.

— Сейчас помогу, — сказала она, появляясь в коридоре сДенисом на руках. — Какой номер?

Я назвала номер квартиры Власовой и тут же почувствовала, чтопроизнесла нечто неприличное, так изменилась в лице Верочка. Она побледнела ииспуганно уставилась на меня.

— Давайте подержу ребенка, — предложила я, чтобы замятьнеловкость.

— Спасибо, не надо, — отрезала Верочка.

Меня поразила такая перемена.

— Ну что же вы, вам же тяжело, — промямлила я, не зная каквести себя дальше. — И трудно набрать одной рукой номер; телефон немногополоман.

Видимо мой лепет был убедителен, потому что Верочка передалаДениса мне. Она поспешно набрала номер и, протянув трубку, зло сказала:

— Говорите.

Я начала говорить. Тата набросилась на меня с упреками. Ей,видите ли, надоело ждать. Я пообещала, что буду через час и повесила трубку.Верочка смотрела на меня в упор.

— Кому вы звонили? — спросила она, поражая бестактностью.

За короткое время девушка эта зарекомендовала себя совсем сдругой стороны, и теперь я гадала откуда такие перемены, но на вопрос ответила:

— Своей школьной подруге.

— Власовой?

“Надо же, оказывается Тата не захотела менять фамилию,” —подумала я и сказала:

— Да, Власовой, но в чем дело?

И тут Верочка меня ошеломила.

— Дело в том, что Власова мой враг! — с патетикойвоскликнула она. — И, выходит, я открывала душу как раз тому, от кого должна быдержаться подальше.

Я быстренько вспомнила, что у добрячки-Верочки всех-товрагов: старая грымза жена принца.

“Так значит старая грымза и есть моя Тата, — осенило меня, —а ребеночек, с которым я бегала в парк, — сын ее мужа. Везет мне на открытия!”

Глава 9

Мне удалось убедить Верочку, что Власова не столь мнеблизка, чтобы я жила ее болью. После этого Верочка позволила себя подвезти.

— Мы вообще не виделись двадцать лет и лишь вчераповстречались, — пояснила я, открывая дверцу “Хонды и пропуская ее с ребенком.— А что касается нашей дружбы, то это сильно сказано. Я всегда, еще со школы,недолюбливала Власову за неискренность и подхалимаж.