армии служил? Хлеборезом был на кухне. Автомат держал раз в жизни. А я всю жизнь прослужил в разведке. Товарища Луиса Корвалана дважды спасал от верной смерти. А чем же отличился ваш Пришибенко? Уху на рыбалке для секретаря обкома варил и девок мазал медом в бане.

— А нам все равно, нам жизнь хорошая была, — бросил один толстый мужик. Мы за партию колбасы.

— Молодец. Я тоже, — подхватил вождь. — Ты за какую колбасу? Докторскую, телячью или, может, куриную?

— Не знаю… — смутился мужик.

— Вот не может определиться… мучается. Вступай в нашу партию и не будешь мучиться и на колбасу всегда заработаешь. Стой, мамаша, куда тащишь петуха, — крикнул вождь бабе, которая, запыхавшись, прибежала на остановку с живым петухом в клетке.

— На базар, — ответила та.

— Покупаю. Пятьдесят баксов наличными. Вас, мамаша, устроит?

Через несколько мгновений удивленная баба держала в руках бумажку с изображением покойного американского президента.

— Выпускайте петуха, мамаша. Люди хотят видеть.

Вскоре люди увидели, как выпущенный из неволи петух пытался перейти дорогу в неположенном месте и вызвал переполох среди водителей — вождь разнес его в клочья метким ворошиловским выстрелом. Публика обалдела. А вождь пояснил:

— Вот винтовка. Красавица… Отечественное производство. А Итальянцы умеют делать такие винтовки? Никогда. Одни разговоры. Почему же мы живем так плохо? Одни такие винтовки можно продавать и жить припеваючи. Ничего больше не делать. А мы винтовки продаем? Нет. Почему? Потому что везде такие, как ваш Пришибенко, а вы еще за него голосуете. Ужас… Жить не хочется…

Семаго долго еще говорил. Содержание его речи точно передать невозможно, но общий смысл был прост — губернатором Черных Грязей должен стать именно он. Тем временем настоящий губернатор господин Пришибенко речей почти не произносил, ибо пребывал в сквернейшем расположении духа. Каждый день ему доносили о художествах вождя консерваторов на вверенной ему, Пришибенко, территории, и эти доносы дико давили на психику. А еще на психику давила одна мысль: черт дернул послушать дурака тестя и согласиться на досрочные выборы. Если бы не родство, губернатор бы лично удавил этого психолога-социолога. Так все было тихо-спокойно, и на тебе… получай подарок. Поэтому, когда тесть пришел с новой инициативой, Пришибенко еле сдержался.

— Мы нашли интересную информацию, — шептал родственник, — оказывается, мигалка у него на машине без разрешения. Надо бы остановить и с позором снять. Показать, что он аферист.

— Надоел мне этот цирк, — кипел губернатор, — ох как надоел.

— Мне тоже он надоел. Мы его проучим. Я с начальником ГАИ договорился, он лично будет его тормозить. А еще надо дать ему бой на теледебатах.

— Какие еще теледебаты, — зарычал во все горло губернатор, — к ё… матери все дебаты. Посажу к черту.

— Не надо рогатого всуе поминать. Верующие обидятся. А дебаты нужны. Как в Америке. Там это главное.

— Там, может быть, главное, а у нас главное, кто кого за яйца сильнее схватит. Понял?

— Не совсем так, — промямлил родственник, — тут сложнее. Тонкая шутка. В общем, я все организую.

— Организовывай что хочешь, — махнул рукой Пришибенко. — Коньяку мне вон из той бутылки налей и организовывай.

Пришибенко поймал себя на мысли, что всякий раз, когда он собирается задать порку своему родственнику, затея эта проваливается. А почему, неясно… Дьявольщина какая-то.

…Вольфрамович тихо дремал в машине. Очнулся он от очень мягкого похлопывания по плечу. Хлопал водитель, который, тяжело дыша краковской колбасой и вчерашней водкой, сбивчиво докладывал обстановку.

— Там это… Разрешение на мигалки просят. Остановили нас. — Вождь уныло зевнул.

— Ну дай им сто рублей.

— Не берут… Злятся очень. Говорят, что арестуют.

— Кого арестуют? Как можно арестовать солнце? Аферисты. — Семаго выполз из лимузина. Вокруг стояла куча милиционеров и дикое количество правоохранительных машин.

— В чем дело, граждане? — спросил Семаго, чувствуя, что дело не совсем случайное. — Из тюрьмы сбежал особо опасный преступник или арестовали Генсека ООН?

— Предъявите разрешение на пользование спецсигналами, — жестко сказал стоящий в центре милицейской толпы немолодой человек с жезлом в руках. На плечах мужика блеснул генеральский погон. Вождь понял, что это серьезная засада.

— Сволочи, мерзавцы, подонки! Генерала, заслуженного человека, заставили как простого инспектора по дороге бегать, палкой махать, — возмутился Семаго. — Где это видано?! Сами сидят по теплым кабинетам, секретарш по сиськам гладят, бразильский кофе пьют, сигары кубинские курят, а человека заставили на дороге стоять, унижаться перед личным составом. Скоты, а…

— Зато когда к ним придешь, попросишь что-нибудь, — вдруг подхватил генерал, — не для себя попросишь, для дела, у них никогда нет денег. На машинах на каких ездим?! Можно на «Жигулях» бандита сейчас догнать? Бандиты сейчас все на джипах. Или взять наше здание, в нем ремонта пятьдесят лет не было. Только фасад год назад покрасили. По копейке выбивал на фасад.

— Вот именно, по копейке… А они миллионы уже устали считать. Один ваш деятель на даче под Москвой крытый каток построил, полностью, по олимпийским стандартам, чемпионаты можно проводить. Люблю, говорит этот мерзавец, фигуристок.

— Это кто же у нас такой шустрый? — напрягся милицейский чин.

— Не буду фамилию вслух… А то, знаете, если хватает денег на каток и фигуристок, то хватит на винтовку с оптическим прицелом и на биатлониста.

— Интересно… — произнес генерал задумчиво и потом вдруг словно пришел в себя, вспомнил, зачем он, собственно, здесь находится: — Вы это… все-таки разрешение предъявите… Есть у вас разрешение?

— Генерал Федоров до сих пор держит. Говорит, не буду передавать через курьера, иначе ты, Володя, ко мне на рюмку водки не заедешь. А мне некогда, сплошные выборы, будь они неладны. Позвоните Федорову, он подтвердит.

Звонить высокому московскому начальнику Черногрязские менты, конечно, не стали. Объяснение они сочли убедительным.

— Значит, так и напишем в протоколе, — громко для своих приближенных сказал чин, — разрешение находится у товарища Федорова в Москве.

— Именно так, — заорал вождь, — именно у товарища Федорова в кабинете, во втором ящике стола, если считать снизу. В синей папке.

— Хорошо, можете ехать, — опять же громко произнес генерал, а потом, отведя Семаго чуть в сторону, добавил шепотом: — Вы поосторожнее, они сейчас могут на все пойти. Многие люди вас поддерживают, но не могут сказать об этом открыто. Сами понимаете.

— Понимаю, — с чувством качнул головой Семаго. — Держитесь, товарищи. Им осталось недолго. У нас генералы будут делать то, что они должны делать — командовать, руководить подчиненными. Что бы было, если б Сталин во время войны бегал в атаку с гранатой в руках? Кто бы тогда сидел на Тегеранской конференции?

Упоминание о Сталине немного взволновало генерала и добавило ему раздражения от