с удовольствием ездила к нему в гости каждый месяц, но Лиля категорически против.

– Почему?

– Она меня боится.

В трубке снова повисла тишина. Я вздохнула и принялась рассказывать.

– На самом деле, Лиля – хорошая. Не без тараканов в голове, конечно, но в целом вполне себе приятная женщина. Когда она вышла замуж за папу, предполагалось, что я буду жить с ними. Лиля была готова воспитывать меня, как родную. Мы даже подружились. Она покупала мне мороженое и делала классные прически. А потом родился Даня.

– И что случилось?

– Поначалу все было прекрасно. Брат мне очень понравился. Он был такой смешной! Красивый, как кукла. Я катала его в коляске, пела ему песенки, помогала Лиле его купать и переодевать.

Когда Дане исполнился месяц, к нам в гости пришла Лилина подруга – гадкая противная тетка. У нее было неприятное лицо, и взгляд холодный, как у рыбы. Не знаю, какие между ними были отношения, однако Лилю она терпеть не могла – это было видно невооруженным глазом. Мачеха почему-то этого не замечала. Она показала ей сына, познакомила со мной, угостила какими-то вкусняшками. А после того, как подруга ушла, Даня заболел. Его лечили три недели. Когда же он выздоровел, Лилина подруга пришла опять, и брат заболел снова. Магия во мне тогда только просыпалась, пользоваться ею я еще не умела, однако сообразила: малышу становится плохо после визитов противной тетки.

Сейчас я понимаю, что приятельница мачехи пачкала квартиру своим негативом. Ведьмой она не была, порчу наводить не умела, однако ее ненависть к Лиле и всему нашему семейству оказалась так велика, что оставляла в комнатах кучу темных следов.

– Ты их видела?

– Да. Я разглядела их через зеркало. Сначала я не поняла, что это такое, но догадалась позвонить бабушке и все ей рассказать. Бабуля мне все разъяснила и научила, как от них избавиться.

– Надо полагать, при помощи горящей свечи и очищающего заклинания.

– Именно. Когда я прошлась по квартире со свечой, следы исчезли. Даня же продолжал болеть, поэтому я решила очистить и его тоже. За этим занятием меня застала Лиля.

– Она испугалась?

– Не то слово. Со стороны это действительно выглядело дико. Представь себе: темная комната, в кроватке спит младенец, а над ним стоит тощая девчонка, которая размахивает горящей свечой и бормочет какую-то абракадабру. С Лилей случилось истерика. Она кинулась на меня с кулаками, представляешь? Папа едва успел ее от меня оттащить. Потом у нас состоялся серьезный разговор, а через два дня меня отвезли к бабушке.

– Мачеха, наверное, решила, что ты наводишь на ее сына порчу.

– Или что я сошла с ума и пытаюсь его сжечь. Моим словам по поводу пятен негатива, как всегда, никто не поверил. Это стало мне хорошим уроком: я поняла, насколько важно жить с людьми, которые тебя понимают.

– Да уж, – усмехнулся Кутузов. – А что завистливая подруга? Она продолжает приходить в гости к твоей мачехе?

– Не знаю. Я теперь живу далеко. Даня, между тем, растет очень болезненным ребенком. Так что – все может быть.

Андрей коротко вздохнул.

Я взглянула на часы. Они показывали одиннадцатый час вечера.

– Пора укладываться спать, – заметил Кутузов. – Спасибо что позвонила, Саша.

– Не за что, – улыбнулась я, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. – Было приятно с тобой поболтать.

***

Серый хэтчбек плавно вошел в поворот и, подпрыгнув на кочке, соскользнул с широкой асфальтированной дороги на узкую, отсыпанную гравием.

– Можешь объяснить, почему на этот вызов отправили именно нас?

Андрей пожал плечами и немного снизил скорость.

– ОБНП работает с нечистью и проклятиями, так? – продолжала я, в четвертый раз перечитывая бумагу, которую нам вручила Маргарита Денисовна. – А здесь явно требуется некромаг.

Кутузов махнул рукой. Содержание бумаги ему тоже было известно.

Вчера вечером диспетчеру спецуправления позвонила некая Альвина Павловна Маркина, зарегистрированная в базе данных, как маг общей категории. Она пожаловалась на духа, объявившегося в частном домике, который Маркина недавно приобрела. По словам женщины, в течение нескольких дней она пыталась избавиться от него сама, но только усугубила ситуацию. Дух, являвшийся к ней в виде маленького безногого безрукого уродца, обозлился и принялся хулиганить. Если поначалу он тихонько стонал и передвигал вещи, то теперь бил посуду, громко кричал и насылал кошмарные сны.

– Судя по описанию, дух, который мешает Маркиной, – это игоша, – сказал Андрей. – То есть, нечисть. А нечистью занимаемся мы.

– Игошей становится убитый ребенок, которого бросили в болото или закопали под кустом, – заметила я. – Успокаивать буйных покойников – дело некромагов.

– Игоша обитал в домике Маркиной задолго до ее заселения. Не удивлюсь, если он появился в нем двадцать или даже сорок лет назад. За это время дух настолько преобразился, что больше не является привидением. Он нечисть – пакостник, которого надо не успокаивать, а уничтожать. Но, знаешь, если окажется, что я ошибся, и духа еще можно спасти, я, конечно же, вызову некромагов. Договорились?

Я улыбнулась и кивнула.

Сегодняшний день был удивительно хорош, с какой стороны ни посмотри. Духота, которая стояла весь месяц, наконец, сменилась легкой прохладой, в воздухе витал тонкий аромат каких-то цветов. А еще Андрей, наконец-то, вернулся в отдел. Я была уверена, что Кутузов остаток недели проведет в компании оперативников, и оказалась приятно удивлена, когда утром увидела его на рабочем месте.

Ни о демонах, ни о старом знахаре никто не сказал ни слова. Когда Юсупова раздала нам задания, мы просто сели в машину и поехали кататься по указанным адресам. По пути обсуждали погоду, смеялись над сонным лицом Володи Ерохина, спорили по поводу вызовов – словом, беседовали о чем угодно, только не о событиях последних дней. И это было прекрасно.

Альвина Маркина оказалась миловидной женщиной лет тридцати пяти с короткими всклокоченными волосами и огромными зелеными глазами, делавшими ее похожей на стрекозу. Ее дом был небольшой бревенчатой избой, построенной во времена оны, когда частный сектор, в котором она располагалась, еще не входил в состав города и считался деревней. Сейчас изба находилась в состоянии ремонта. Ее узкие окошки красовались пластиковыми рамами и тройными стеклопакетами, в сенях стояли мешки со строительными смесями и коробки с кафелем, а посреди одной из комнат лежала груда хлама, которую, очевидно, готовили к перевозке на свалку.

Определить по запаху, есть ли в доме нечисть, оказалось невозможно. Стоило переступить порог, как в нос ударила головокружительная смесь ароматов, среди которых лидировали запахи краски, лака и какого-то моющего средства.

Маркина встречала нас не одна. Вместе с ней в избе находилась