Он сглотнул.

– Можно мне, пожалуйста, отдельный сок?

– Да, можно. Один для тебя, один для меня. Папа попьет воду, – ответила она Роуз, доставая деньги из кошелька.

Я отдала ей сдачу.

– Спасибо, будет готово через несколько минут.

Подойдя к окну, Джесси встал на цыпочки, и папа поднял его, чтобы тот оказался на одном уровне со мной.

– Приятно с тобой познакомиться, Клэра! – С этими словами он протянул липкую маленькую ручку.

Я обхватила ее своей и пожала.

– Мне тоже приятно с тобой познакомиться, Джесси.

Роуз выглянула в окно.

– К сожалению, я не могу с вами потусоваться. Надо работать.

Папа Роуз подмигнул.

– Понял, Рози. Мы здесь для того, чтобы поддержать тебя в этой новой главе жизни. Даже если это наказание.

Это было бы абсурдно, если бы не звучало так искренне.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулась Роуз, отправила семье воздушный поцелуй и перешла к следующему клиенту.

Семья Карвер устроилась за один из многочисленных столов для пикника, перекусила и ушла, помахав нам на прощание.

Я смотрела, как они растворились в толпе, размахивая большими корзинками с продуктами, и не переставала удивляться.

– Вы вообще реальные? – спросила я Роуз. У нас выдался перерыв, поэтому я села на пол и пила воду. В фургоне было ужасно жарко.

Роуз вытерла лоб и направила на свое лицо небольшой покачивающийся вентилятор.

– Что ты несешь?

Я оттянула футболку, чтобы немного проветриться.

– Нет, я впервые в жизни говорю искренне. Они молодцы, что пришли сюда. А Джесси очень классный.

– Джесси не может быть «классным», потому что он не всезнайка.

– Что, прости? – Я поднесла руку к уху. – Ты… ты сказала всезнайка?

Роуз закинула в рот кубик льда и захрустела им, отчего я поморщилась.

– Поверь, я не самая плохая в своей семье. Всезнайство – общая черта всех Карверов.

– Ну, вы действительно кажетесь семейкой «супермозг».

Она снова захрустела льдом, и волоски на моей руке встали дыбом.

– Я расскажу тебе кое-что, чтобы ты поняла, кто такие Карверы: раз в неделю за ужином у нас проходит викторина.

Я перестала обмахиваться.

– Ты серьезно?

– Да. Типа той, что идет по новостному каналу, «Подожди, подожди, не говори мне!». – Она заметила мое озадаченное выражение лица. – Это еженедельная викторина на «Эн-Пи-Ар».

– Ну да.

– Так вот. Каждый вечер пятницы мы приглашаем к себе какого-нибудь человека, члена городского совета или учителя, и проводим викторину, в которой мои родители – ведущие.

Я фыркнула.

– Дикие пятничные вечера с Карверами.

Она засмеялась.

– Понимаю, как это звучит. Но мне очень нравится тусоваться с семьей.

Я поняла, что Роуз любит свою семью, по тому, как она оживилась при разговоре о них. И снова почувствовала укол зависти. Они всегда казались мне худшим ночным кошмаром.

Роуз снова захрустела кубиком льда, и я показала на нее пальцем.

– Перестань! Нет ничего хуже этого звука.

Она закатила глаза, но убрала кубик за щеку.

– Уверена, моя жизнь и мои родители кажутся очень скучными в сравнении с твоей жизнью с крутым папой.

Я скривилась и обмахнула себя салфеткой.

– Жизнь с крутым папой? Боже мой.

– Это правда! У тебя потрясающий отец.

– Пожалуйста, только не влюбись в него.

Она чуть приоткрыла рот.

– Нет!

– Хорошо.

Я сделала глоток воды.

Ее глаза загорелись.

– Эй! Не хочу показаться тебе странной, но я нашла твою маму через аккаунт фургона в «Инстаграме». Чем она занимается?

Когда люди узнавали о моей маме, я не знала, что чувствовать – гордость? Смущение? Чаще всего я разыгрывала равнодушие. Поэтому пожала плечами.

– О, она инфлюенсер в соцсетях. Или что-то в этом роде.

Роуз задумалась.

– И это ее работа?

– Наверное.

– Как можно получить работу, занимаясь… этим?

Слова выскочили из моего рта прежде, чем я смогла их остановить:

– Величайший нарциссизм.

Она удивленно выпучила глаза, и я громко рассмеялась.

– Да шучу. Она отлично разбирается в соцсетях. И хорошо выглядит в одежде. И…

– У нее хороший вкус? – вставила Роуз. Я попыталась разглядеть в этом признаки сарказма, но, кажется, она говорила искренне. Напарница озорно посмотрела на меня. – В смысле, он должен присутствовать. Она же спала с твоим папой.

– РОУЗ!

Она захихикала, и вся неловкость тут же сошла на нет. Я обмахнула себя бумажной тарелкой и спросила:

– У тебя и мама, и папа юристы? Я забыла.

Она кивнула.

– Да. У папы собственная юридическая фирма, а мама работает в прокуратуре. Несколько лет назад она стала популярной, когда…

– Дело об избиении задержанного полицейскими.

Роуз выгнула брови.

– Ого. Ты об этом знаешь?

– Алло, это крутили по всем новостям.

– …сказала девушка, которая ненавидит «Эн-Пи-Ар».

– Я не говорила, что ненавижу «Эн-Пи-Ар». Просто эта радиостанция совсем не настраивает меня на работу.

Она улыбнулась.

– Ладно, неважно. Так вот, мама стала общественным деятелем. И даже встречалась с Мишель Обама.

– Это жизнь моей мечты, и я не шучу, – произнесла я громким от возбуждения голосом.

– Твоей и каждого человека, – кивнула она. – Вот такая у меня мама. Она была на обложках журналов, у нее хотели взять интервью… И вот я, ее дочь.

Я нахмурилась.

– А что ты? Ты практически Джоанна младшая.

Она покачала головой.

– Хотелось бы.

– Воу. Роуз Карвер не считает себя достаточно хорошей? Что же тогда делать нам, жалким людишкам? Сдаться и спрыгнуть с утеса?

Она скрестила руки.

– Я серьезно.

– И я тоже. Ты практически находишься на пути к тому, чтобы стать президентом США!

Было заметно, что ей это понравилось.

– Дело в том, что на темнокожих девушек слишком давят, чтобы они были лучше остальных. И добавь к этому то, кем является моя мама. Ты даже не понимаешь, как я парюсь из-за своего внешнего вида, действий. Я даже не могу просто так утром встать с кровати, не говоря уже о том, чтобы вести себя каждый день по-идиотски, как ты.