– Что ты ему нравишься?

– Нет, ты сказала – кинь ему кость, – пояснила я. – Откуда ты знаешь, что он лабра… а, неважно.

Я завозилась с кассой, но, пытаясь вспомнить код замка, дважды набрала не тот. Выругалась и ударила по коробке ладонью.

Роуз медленно забрала ее от меня, словно бомбу у неуравновешенного человека.

– Я имела в виду, видно же, что он в тебя влюблен. А как к нему относишься ты?

Я выглянула в окно на солнечный двор, наблюдая за Гамлетом, с удовольствием готовящим напиток. Он подбрасывал стаканы в воздух, свистел и улыбался. Его глаза сверкали так, что у всех девчонок вокруг наверняка слетали трусики.

Кроме меня. Мои оставались при мне.

– Он не в моем вкусе.

Я прошмыгнула мимо нее и включила гриль. Она засмеялась, и ее самодовольный смех закончился снисходительным покачиванием головы. Запатентованный смех Роуз Карвер.

– Что?

– Значит, у тебя не такой вкус? – Она показала за окно. Густые черные волосы Гамлета блестели на солнце, мышцы загорелых рук напряглись, когда он потянулся за молоком. А когда поднял голову, на лице заиграла улыбка, обнажившая белые зубы. Он помахал.

Мы с Роуз посмотрели друг на друга и начали хихикать. Он склонил голову, и на лице отразилось любопытство.

Вылитый лабрадор.

– Он очаровашка, и ты это знаешь, – отметила Роуз, раскладывая деньги – крупные купюры под поднос, сдачу и мелочь на него.

Я прислонилась к стойке и убрала волосы в хлипкий пучок, поэтому выбившиеся пряди повисли, обрамляя лицо.

– Как я уже говорила, очаровашки не в моем вкусе.

– Дай-ка догадаюсь – тебе нравятся шаловливые мальчики?

– Фу. Кто так говорит вообще?

Роуз поджала губы и махнула перед собой рукой.

– Ты знаешь, что я имею в виду плохих парней. Типа мистера Рочестерса из старшей школы.

– Кого?

– Не притворяйся тупой.

Я достала из холодильника контейнер с винегретом.

– Я никем не притворяюсь.

– Клэра!

Раздражение Роуз доставляло мне наслаждение. Как и всегда. Я размешала соус деревянной ложкой, разделяя кусочки петрушки, и фургон наполнился ароматом уксуса.

– И нет, я не была влюблена в мистера Рочестерса. Во-первых, мне не нравятся контролирующие все мужчины, напоминающие старого дядюшку. И во-вторых, угрюмые люди мне тоже не по душе.

– И что тогда не так с Гамлетом?

Я убрала миску с винегретом в небольшой холодильник под стойкой.

– С ним все в порядке. Просто он больше в твоем вкусе. Трудоголик с большими амбициями.

Она так долго молчала, что я занервничала. Он ей нравился? В животе образовался небольшой комок страха – хоть я и не воспринимала всерьез флирт с Гамлетом, меня расстраивала мысль, что его не будет рядом. Не говоря уже о том, что мне нравилось отсутствие ненависти между мной и Роуз. И я не знала, хватит ли сил снова стать с ней заклятыми врагами. Особенно из-за какого-то парня.

Наконец Роуз пожала плечами и улыбнулась.

– Он симпатичный, это уж точно. Но ясно дал понять, что ему нравишься ты. У меня есть гордость, понятно?

Я нерешительно улыбнулась.

– Ты уверена? Потому что, если хочешь, стоит рискнуть.

– Спасибо за разрешение, – закатила она глаза.

– Это не разрешение! Господи, я лишь говорю…

Она кинула в меня полотенцем.

– Я же сказала, нет! Ему нравишься ты! И, честно говоря, леди слишком много возражает[13]…

Я схватила полотенце с пола и махнула им перед ней.

– Можешь так не разговаривать? Мне стыдно за тебя.

Остаток дня Роуз разговаривала с каждым покупателем, словно шекспировская «отверженная», лишенная чувства юмора.

Вечером, когда мы закрывали фургон, зазвонил телефон Роуз.

– Привет, мам, – подняла она трубку.

Прошло несколько секунд, прежде чем моя напарница воскликнула:

– Что? Сегодня? Но я не готова! – Я услышала приглушенный голос ее мамы, а затем она повторила: – Это слишком важно! Я не готова.

Они разговаривали еще несколько секунд, при этом Роуз шептала настолько тихо, что я не расслышала больше ни слова.

Сбросив вызов, Роуз прижалась лбом к стене и снова начала прерывисто дышать. Я неуверенно подошла к ней.

– Эй, ты в порядке?

Она кивнула, но глаз не открыла.

– Роуз, я серьезно, ты в порядке? Присядь. – Я взяла ее за руку и подвела к водительскому сиденью.

Присев возле нее, я просто наблюдала, не зная, что делать. Ее словно что-то напугало, и я понимала, что должна по-дружески ее подбодрить, но как? Только я собралась выдать какую-то ужасную шутку, как она открыла глаза.

– Я в порядке, – смущенно произнесла Роуз.

– Ты уверена?

Она кивнула. Я наполнила чашку водой и льдом и дала ей. Не знаю, хотела ли она обсуждать что-то со мной, но решила все же спросить:

– Что у тебя сегодня?

Она сделала глоток, а потом ответила:

– Спасибо. Это не так важно.

Что совершенно противоречило сказанному маме.

– Ты как будто расстроена. – Мягко говоря.

Она снова ответила не сразу, и я принялась ковырять оставленное на стойке пятнышко засохшего соуса. После некоторого молчания она пояснила:

– Просто к нам на ужин придет сенатор.

– Что?!

– Это правда не так важно. Просто она дружит с папой и может написать мне рекомендательное письмо. Но я не знала, что должна сегодня ужинать с ней.

Сказав это, Роуз занялась своими ногтями.

– О. Я бы сочла ужин с сенатором важным делом, а не мелочью, как, похоже, считается у вас, Карверов, – отметила я.

Она фыркнула.

– Это не мелочь. Я должна сегодня впечатлить ее и все. – Теперь она говорила на повышенных тонах. – Это рекомендательное письмо нужно для стажировки в офисе губернатора следующим летом! Самой важной стажировки во всей моей чертовой жизни! – Она встала и зашагала по фургону, обмахивая себя рукой. – Я приеду домой, и у меня будет всего пять минут, чтобы смыть с себя запах жира и приготовиться к неформальному интервью!

Я посмотрела на часы.