— Если ты ещё ничего не понял, то ты и впрямь идиот! — с горечью сказал Перссон.

Таким же дураком я выглядел и в глазах Стигсона: как можно было отрицать, что Квик — настоящий серийный убийца, справедливо осуждённый за свои деяния?

— Скажем, убийство Терес Юханнесен. Когда 3 июля 1988 года она исчезла из норвежского Фьелля, ей было девять. Спустя семь лет Томас Квик сознаётся в убийстве. Находясь в Сэтерской лечебнице, он подробно описывает район, где всё произошло. Он показывает полиции дорогу, рассказывает, что в 1988‐м там был банк, а балконы были другого цвета — всё сходится! Он упоминает, что повсюду лежали доски, потому что во Фьелле как раз строили детскую площадку. Откуда он мог это знать? — обратился ко мне с риторическим вопросом Стигсон.

— Ну, если всё это правда, то он, вероятнее всего, бывал в этом месте, — согласился я.

— Разумеется, — ответил Стигсон. — А потом он отвёл полицейских в лес, где когда-то убил девочку и спрятал тело. И на месте преступления обнаружили остатки обожжённых костей, которые, как показал анализ, принадлежали ребёнку в возрасте от восьми до пятнадцати лет. А на фрагменте одной из них даже был след от ножовки! Томас Квик показал, где спрятал лезвие, и размер зубцов совпал со следом на кости. — Стигсон покачал головой. — И они ещё утверждают, что доказательств нет! Это ведь неоспоримое доказательство, как, собственно, и написал канцлер юстиции Йоран Ламбертц, изучив материалы дел Квика.

— Конечно, звучит убедительно, — поддакивал я.

У Губба-Яна Стигсона был столь яростный, непримиримый и однобокий взгляд на Томаса Квика, что мне не хотелось возражать. Но я был ему очень благодарен. Обладая такими знаниями, он представлялся ценным собеседником, который к тому же снабжал меня всеми необходимыми материалами расследований. Как-то он даже сделал копии всех своих трёхсот статей о Квике.

Но его главной заслугой, пожалуй, я бы назвал замолвленное за меня словечко перед его единомышленниками: Сеппо Пенттиненом, Кристером ван дер Квастом и Клаэсом Боргстрёмом. Не знаю, с кем ещё он беседовал, но передо мной открылись все двери.

Когда я позвонил Пенттинену, он не попытался отделаться от меня, хотя и был подозрителен по отношению ко всем журналистам, желавшим побеседовать о Томасе Квике. Он сразу заявил, что не будет давать интервью — это был его принцип — но выслал мне материалы, которые, по его мнению, заслуживали внимания. Среди них была и его собственная статья «Взгляд допрашивающего следователя на загадку Томаса Квика». Она вышла в 2004 году в газете «Скандинавская криминальная хроника», и в ней он, среди прочего, писал: «Следствие по делу об убийстве Терес Юханнесен в Драммене может служить типичным примером уровня доказательств, которые легли в основу приговоров».

На расследование убийства Терес ссылался и ван дер Кваст, считавший улики по этому делу наиболее убедительными. Ну, а раз Стигсон, Пенттинен и ван дер Кваст были единодушны в оценке ситуации, стало очевидно, чем мне предстоит заниматься. Есть ли основания полагать, что мы столкнулись с настоящим скандалом, затронувшим всю правовую систему Швеции?

Томас Квик сообщал то, что могло быть известно лишь самому преступнику и полиции, а порой и то, чего даже полицейские не знали. Во всяком случае, так написано в судебных решениях.

Иногда возникал вопрос: как он вообще узнал о каких-то убийствах? Особенно о норвежских, ведь про них в шведской прессе почти не писали. Как мог Квик, запертый в Сэтерской клинике, рассказывать об убийствах Грю Стурвик и Трине Йенсен? И как он мог показать дорогу к уединённым местечкам, где были обнаружены тела?

Я подумал, что те, кто сомневался в правдивости слов Томаса Квика, слишком легкомысленно отнеслись ко многим вопросам. Конечно, некоторые из так называемых «уникальных сведений» можно было легко объяснить, но остальные при этом оставались загадкой, хотя я очень внимательно изучил материалы следствия.

Квик описывал повреждения на телах жертв, места происшествия, элементы одежды и вещи убитых — обо всём этом не было информации в СМИ.

Как Квик вообще узнал о том, что в июле 1988 года в норвежском Фьелле исчезла девятилетняя девочка Терес? Даже суд в Хедемуре посчитал этот вопрос важным.

В решении суда по делу об исчезновении Терес написано: «В ходе судебного заседания было доказано, что объём информации, которую Томас Квик мог получить из газет, был ограниченным». Квик также подтвердил это, о чём имеется запись: «Он не помнит, читал ли что-либо о происшествии до своего признания».

В общей сложности следственные материалы, касающиеся деяний Томаса Квика, охватывают пятьдесят тысяч страниц. Я решил разложить в хронологическом порядке всё, что касалось убийства Терес Юханнесен, и приступил к изучению документов и записей допросов с момента упоминания Квиком исчезновения девочки. С чего вдруг и он, и следствие заговорили о Норвегии?

В полицейском отчёте я увидел рапорт о том, что Квик встречался с норвежским журналистом Свейном-Арне Хавиком. Изначально Томас не проявлял интереса к Норвегии, но в июле 1995 года он получил от Хавика письмо, где тот рассказывал, что работает на крупнейшую норвежскую газету, «Верденс Ганг», в которой только что вышел обширный материал о Квике. Хавик хотел взять интервью. В полицейском отчёте сказано:

«Вскоре Томас Квик позвонил Хавику и попросил того прислать ему все газеты, на страницах которых говорится о нём и его убийствах в Норвегии.

Хавик отправил газеты от 6, 7 и 8 июля 1995 года».

Серия этих статей начиналась текстом, занимавшим целых три страницы. На первой поместили фотографию печального Томаса Квика, смотрящего прямо в камеру.

«Шведский серийный убийца признаётся: Я УБИЛ МАЛЬЧИКА В НОРВЕГИИ».

На развороте Томас Квик позирует в футболке, джинсах, сандалиях и белых носках. Журналист кратко рассказывает о «зверских убийствах» и сообщает новость: «В течение нескольких месяцев в обстановке строжайшей секретности норвежская и шведская полиция совместно расследовали убийство норвежского мальчика».

«Могу подтвердить, что мы в том числе расследуем и смерть норвежского мальчика, в убийстве которого признался Квик. Одной из главных проблем было установление личности убитого, однако у нас имеются предположения относительно того, кем был этот мальчик», — заявил, если верить газете, старший прокурор Кристер ван дер Кваст.

На следующий день появляется продолжение статьи. Теперь Томас Квик рассказывает, что убитый норвежский мальчик был «лет двенадцати-тринадцати и ехал на велосипеде».

8 июля выходит последняя статья под заголовком «Здесь исчезли вероятные жертвы Квика». На снимке, занимавшем половину газетной полосы, отчётливо виден лагерь беженцев в Осло, а на маленьких фотографиях можно разглядеть двух африканских мальчиков.

«Из этого ныне