Чтобы не заснуть и не пропустить момент, когда нужно будет сменить кассету, я был вынужден смотреть все записи. По большей части «фильм» был скучным и не слишком насыщенным событиями: Квик мог молчать по полчаса, пока камера продолжала снимать дорогу. Иногда оператор клал камеру рядом с собой, и запись продолжалась уже с сиденья автомобиля. Но я копировал видео и потому не мог ничего проматывать. Минуты бездействия на экране казались мне сплошной пыткой.

Было уже заполночь, когда я в очередной раз сменил кассету.

Теперь съёмка велась из машины, которая следовала за минивэном, где ехал Томас Квик. Он попросил остановиться, но камера продолжала работать. Было слышно, как к Квику подошёл врач и предложил ему лекарство.

Врач: Примете «Ксанор»?

Томас Квик: Ага.

Врач: Воды?

Томас Квик: У меня… кола есть…

Голос Квика был вялым, складывалось впечатление, что ему тяжело выговаривать слова.

Врач: Возьмите таблетку… Одной хватит?.. Может, ещё одну, прямо сразу?

Томас Квик: Да, наверное…

Ответ Квика был смесью речи и плача, эти звуки издавал человек, которому было очень плохо.

Я услышал, как Квик глотает ещё одну пилюлю, и машина трогается с места.

«Ксанор» — наркотическое успокоительное средство класса бензодиазепинов. Оно не только вызывает привыкание, но и даёт огромное количество побочных эффектов.

То, что я увидел, окончательно подтвердило мои подозрения: Томас Квик выглядел так странно, потому что находился под воздействием наркотического вещества. Я вспомнил слова Йорана Чельберга. Может, он как раз это и имел в виду? Он пытался объяснить, что Квику давали сильнодействующие препараты, а потому его признаниям не стоит безоговорочно верить? Во мне проснулся интерес. Усталость как рукой сняло, и я принялся смотреть видео с неподдельным интересом.

Я снова сменил кассету. Теперь Квик сидит в первой из четырёх или пяти машин, направляющихся в сторону леса. Он возглавляет процессию, состоящую из старшего прокурора, следователя, адвоката, психотерапевта, специалиста по вопросам памяти, нескольких водителей и врачей — ну и, конечно, шведских и норвежских полицейских. Квик пообещал показать дорогу к гравийному карьеру, где спрятал тело Терес Юханнесен. Карьер находится в Эрьесском лесу — он знает дорогу.

Кортеж сворачивает в сторону Швеции, едет по шоссе Е 18, и Квик всё время жалуется, что повсюду как из-под земли вырастают дома. Он говорит, что после убийства Терес его это тоже очень злило. И вот наступает критический момент. Дорожные знаки неумолимо указывают на приближение шведской границы — а ведь Квик постоянно заявлял, что тело девочки находится в Норвегии.

Томас Квик: Мы приближаемся к границе, и я должен найти дорогу до того как… Пенттинен: До того как мы подъедем к границе?

Томас Квик: Да.

Пенттинен: Да, именно, как ты раньше и говорил.

Томас Квик: Да.

Пенттинен: Ты узнаёшь это место, Томас?

Томас Квик: Да.

Место, которое узнал Квик, — это Клундская церковь. Поговорив ещё немного, на развилке в лесу команда решает свернуть направо. Проезд перегорожен шлагбаумом, и Квик подтверждает, что бывал тут и раньше, но «тогда мимо шлагбаума можно было спокойно проехать».

Сеппо Пенттинен несколько колеблется: верен ли путь? Существует ли в этих краях то место, которое описывал Квик?

Томас Квик: Должна быть плоская местность… такого типа… а потом будет что-то похожее на… ну, как будто там когда-то было что-то вроде… ну, мне и на допросах было сложно всё это описать… гравийный карьер или земляной, или…

Пенттинен: Там добывали гравий?

Томас Квик: Да.

Машины сворачивают на лесную дорогу. Она кажется бесконечной. Километр за километром машина трясётся на кочках. И тут становится ясно: маловероятно, что дорога, явно сделанная для лесовозов, приведёт к какому-то гравийному карьеру.

Ориентиром для Квика служила церковь: он знал, сколько от неё ехать, но церковь давно уже скрылась из виду.

Томас Квик: Хм. Кажется, мы проехали слишком много — в смысле, если принимать во внимание мои ощущения о расстоянии, которое я тогда преодолел.

Пенттинен: Да. Мы слишком много проехали?

Томас Квик: Не знаю.

Квик говорит, что вдоль дороги «встречались знакомые места», и машины продолжают путь. Он всё больше мямлит, его язык заплетается, а речь становится совсем неразборчивой. Тут он говорит, что поездка даётся ему очень тяжело, а спустя мгновение начинает жестикулировать.

Пенттинен: Вы машете рукой. Что вы пытаетесь сказать?

Томас Квик: Не знаю.

Пенттинен: Нам продолжать?

Томас Квик: Да, едем дальше. Лис должен быть рыжим [22].

Пенттинен: Не слышу, что вы говорите.

Томас Квик: Лис должен быть рыжим.

Пенттинен: Листья?

Томас Квик: Еврейский мальчик.

Пенттинен: Еврейский мальчик должен быть мёртв?

Томас Квик теперь уже точно находится в каком-то своём мире, и Пенттинен обеспокоен.

Пенттинен: Томас, вы здесь?

Томас Квик: Мм.

Но Томас вовсе не «здесь». Мысли его — совсем в другом месте.

Пенттинен (повторяет вопрос): Вы здесь, Томас?

Квик лишь мычит в ответ.

Пенттинен: Мы подъехали к перекрёстку. Вам нужно сказать, куда дальше, Томас. Направо? Вы киваете в ту сторону.

Машина поворачивает направо.

Пенттинен: А здесь поворот налево.

Томас Квик: Ещё немного прямо.

Пенттинен: Продолжаем ехать?

Томас Квик: Мм.

Пенттинен: Прямо.

Томас Квик: Можем ехать, пока не доедем… а там можно…

Пенттинен: Свернуть?

Томас Квик: Мм.

Вялый голос Томаса Квика теперь и вовсе пропал: он лишь несвязно мычит и вскоре закрывает глаза.

Пенттинен: Вы закрыли глаза. Как вы себя чувствуете?

Томас Квик: Остановитесь ненадолго. Там.

Караван останавливается. Квик молчит и не открывает глаз. Место, где остановились машины, ничем не похоже на то, которое он описывал. Здесь нет плоских участков — да и гравийного карьера не видно. Минивэн остановился посреди долгого спуска в норвежском лесу на пересечённой местности.

Квик замечает возвышенность и хочет на неё подняться. За ним следуют Сеппо Пенттинен, Биргитта Столе, Клаэс Боргстрём и инспектор Анна Викстрём.

Пенттинен: Отсюда можно дойти до места, где лежит тело Терес?

Томас Квик: Да.

Квик едва держится на ногах, и Столе с Пенттиненом вынуждены поддерживать его под руки. По тому, как они его ведут, становится понятно: это уже не впервые.

Вместе они поднимаются на холм. На вершине царит полная тишина, пока Пенттинен не решается нарушить её.

Пенттинен: Вы смотрите вниз на дорогу, на тот поворот. А теперь киваете. Там что-то есть? Попытайтесь описать это.

Томас Квик (почти шёпотом): За тем поворотом… ступеньки наверх.

Пенттинен: Что вы говорите? Что с поворотом?

Томас Квик: Он ведёт… Ступеньки наверх.

От Квика уже невозможно добиться ничего путного: он явно находится под воздействием