Потом всходила луна,

безжалостным светом все вокруг заливая.

Нашим тайным гостям негде было укрыться.

Ох, как они кричали…

Да, прежде мы говорили совсем другие слова.

Стэн Райс «Прежние слова»

По покрытой коварным снегом тропе широкими шагами снечеловеческой скоростью двигалась высокая фигура, с ног до головы закутанная вчерное – открытыми оставались только глаза.

Стояла почти ясная ночь, высоко в небе в горном разреженномвоздухе Гималаев сияли крошечные звезды, а далеко впереди – так далеко, чтоопределить расстояние было не по силам даже ей, – высился массивныйскладчатый склон Эвереста, удивительно четкий на фоне густого слоя клубящихсябелых облаков. При каждом взгляде на него захватывало дух, и дело было нетолько в его восхитительной красоте, но и в том, что он казался исполненнымзначительности.

Боготворить эту гору? Да, ее можно боготворить безнаказанно,ибо гора никогда не ответит. Свистящий ветер, от которого стыла кожа, былголосом, никому и ничему не принадлежавшим. И от этого непреднамеренного исовершенно равнодушного великолепия ей хотелось плакать.

Вид бредущих далеко внизу паломников тоже вызывал у нееслезы – они походили на муравьев, тоненьким ручейком ползущих по извилистой иневероятно узкой тропе. Чрезвычайно грустная иллюзия. Да ведь и сама онанаправлялась к тому же скрытому в горах храму. К тому же достойному презрения иобманчивому богу.

Она страдала от холода. Лицо и веки покрылись инеем.Мельчайшими кристалликами он налипал на ресницы. Под порывами пронизывающеговетра каждый шаг требовал огромных усилий даже от нее. Ни физический ущерб, нисмерть ей, конечно, не грозили – для этого она слишком стара. Ее страданияносили скорее психологический характер и были вызваны невероятнымсопротивлением сил природы и тем, что в течение многих и многих часов она невидела вокруг ничего, кроме ослепительно белого снега.

Не стоит обращать на это внимание. За несколько ночей доэтого на одной из грязных и многолюдных улочек Старого Дели она вдруг ощутилапробежавший по всему телу холодок тревоги, заставивший ее вздрогнуть;с того момента дрожь возвращалась практически каждый час, словно начиналасотрясаться сама земля.

В определенные моменты она была уверена, что пробуждаютсяМать и Отец. Что где-то далеко в устроенном для них ее возлюбленным Мариусомтайном убежище Те, Кого Следует Оберегать, наконец шевельнулись. Столь мощный ив то же время неясный сигнал мог быть вызван только чем-то сродни такомувоскрешению: после шести тысяч лет ужасающей неподвижности Акаша и Энкилвосстают со своего общего трона.

Однако это, конечно же, не более чем игра воображения. Всеравно что просить горы заговорить. Ибо древние прародители пьющих кровь отнюдьне были для нее всего лишь легендой. В отличие от большей части ихмногочисленных потомков она видела их своими глазами. Ее сделали бессмертной напороге их храма; затем она на коленях подползла к Матери и дотронулась до нее;она пронзила зубами гладкую блестящую поверхность того, что когда-то былочеловеческой кожей Матери, и в рот ей хлынул стремительный поток ее крови. Дажетогда это казалось поистине чудом: животворная кровь, струящаяся избезжизненного тела, пока, словно по волшебству, не закрылись раны.

В те далекие века величественных верований она разделялаубеждение Мариуса в том, что Мать и Отец всего лишь дремлют, что придет время,и они восстанут от сна и вновь заговорят со своими детьми.

Они вместе с Мариусом пели им гимны при свечах; она самавозжигала для них благовония, ставила перед ними цветы; она поклялась никогдане раскрывать местонахождение святилища, дабы другие вампиры не пришлиуничтожить Мариуса, похитить его подопечных и насытиться первородной, а значит,наиболее могущественной кровью.

Но это было давно, когда мир был разделен между племенами иимпериями, когда героев и императоров в одночасье возводили в ранг богов. В товремя ее воображение находилось во власти утонченных философских идей.

Теперь она знает, что значит жить вечно.

Опасность. Она вновь почувствовала, как по всему телупронесся обжигающий поток. Ощущение исчезло. И тут же возникло видение:какое-то зеленое и сырое место, мягкая земля и непроходимая растительность. Нои видение через миг пропало.

Сияющий в лунном свете снег ослепил ее на мгновение, онаостановилась и взглянула на мерцающие сквозь тонкую завесу облаков звезды. Онаприслушалась, надеясь уловить голоса других бессмертных. Но не услышала ниединого отчетливого и существенного сообщения – лишь слабый трепет, исходящийиз храма, в который она направлялась, да далеко позади, в темных закоулкахгрязного перенаселенного города, звучали мертвые электронные записи этогосумасшедшего кровопийцы, «рок-звезды» Вампира Лестата.

Он обречен, этот запальчивый современный юнец, посмевшийукрасить свои фальшивые песни фрагментами старых истин. Бесчисленное множествотаких вот юнцов взлетали и падали на ее глазах.

Но его наглость не только шокировала, но и одновременновызывала у нее интерес. А что, если сигнал тревоги каким-то образом связан сего печальными и в то же время удивительно пронзительными песнями?

Акаша, Энкил,

Услышьте детей своих!

Как смеет он произносить древние имена перед миром смертных?Это просто невероятно и противоречит здравому смыслу, что такое создание до сихпор не уничтожено. Однако этот монстр, завоевавший невероятную популярность,раскрыл тайны, которые мог узнать только от самого Мариуса. А где сейчас самМариус, который вот уже два тысячелетия переносит Тех, Кого Следует Оберегать,из одного святилища в другое? Но если она позволит себе вспоминать о Мариусе ио ссорах, давным-давно заставивших их расстаться, у нее просто сердцеразорвется.

Тем временем записанный на пленку голос Лестата пропал – егозаглушили другие слабые голоса, шумы, доносящиеся из множества городов идеревень, и вечно звучащий плач душ человеческих. Как это часто бывало, ееострый слух не мог четко различить ни одного сигнала. Бесформенная и ужасающаяволна захлестнула ее с такой силой, что пришлось полностью отключиться. И сноватолько ветер.

А какими же тогда слышатся все голоса земли Матери и Отцу,чьи силы неизбежно возрастали от начала времен? Способны ли они, подобно ей,отгородиться от этого потока или время от времени на выбор прислушиваться котдельным голосам? Быть может, и в этом они столь же беспомощны, как и вомногом другом, и именно непрекращающийся гул слышимых отовсюду криков каксмертных, так и бессмертных всего мира удерживает их в неподвижности и лишаетспособности мыслить.

Она взглянула на возвышающийся перед ней огромный зубчатыйпик. Надо идти. Она поплотнее закутала лицо. И двинулась дальше.