и бугрящимися мышцами. Внушительный облик не портили даже тут и там мелькавшие кристаллы.

И откуда среди больных столько быков?

Больше церемониться смысла не имело. Пока не показывался никто из одарённых. Но если я нарвусь на ещё одного обладателя серьёзного благословения Морфопатии вдобавок к старику, то далеко не факт, что одолею их, не выдав своего истинного происхождения и не задев никого важного для будущего восстания.

А посему…

Я указал на напиравшего амбала и произнёс:

— Хлоп!

На долю секунды в воздухе сверкнуло нечто, и бедолага замер, словно уткнувшись в невидимую стену. Затем его губы задрожали, он дотронулся до живота; на безрукавке наметилась алая полоска, стремительно растекавшаяся уродливым пятном… И с прощальным стоном половинки человека разъехались, глухо шлёпнувшись на пол.

Хлынула кровь, от запаха которой напомнил о себе голод. Сущность безликого потребовала немедленно сожрать добычу. Я затолкал её поглубже и улыбнулся снова:

— Не надо испытывать моё терпение. Вы выслушаете меня, так или иначе.

Я навёл палец на прибывших охранников. Они подались назад. Их главари, застигнутые врасплох скоростью расправы, тоже больше не горели желанием наказать наглого выскочку.

— Вопрос только в том, как много ваших людей погибнет перед этим.

Если начистоту, помимо этого, вопрос заключался в том, понял ли кто-нибудь из присутствующих, каким образом я прикончил амбала.

При должной сноровке нитью мертвоплута можно орудовать так, что её почти невозможно заметить. Даже опытные искатели определяют — или, скорее, угадывают — место удара по сопутствующим эффектам, блеску нити и свисту воздуха. Они же способны по оставленным ранам определить, что над телом поработал мертвоплут. Но опытные искатели достаточно умны, чтобы не попасть в моровые трущобы Амадора. Что касается здешних обитателей, сомнительно, что они когда-либо спускались даже на первый слой, не говоря о столкновении с мертвоплутами.

Но если тут найдётся хоть один сообразительный головорез, который вспомнит о способностях безликих и предположит невозможное… Не хотелось проверять на практике, вправду ли здесь никто не владеет огнём.

— Интересный дар, — подал голос отец Элиссы.

Вот это выдержка у него — столько безмолвно наблюдать.

Он прекратил барабанить по столу, вот и вся реакция на то, что случилось. Казалось, растекавшаяся кровавая лужа и разрезанный пополам мертвец его совершенно не волновали.

Взгляды всех в комнате скрестились на нём.

— Это далеко не единственное, что во мне есть интересного, — откликнулся я, обрадовавшись, что удалось отделаться малыми жертвами.

Чем меньше погибнет в этом зале, тем больше выйдет против алоплащников.

— А теперь, когда я привлёк ваше внимание…

Палец старика резко ударил по столешнице, — и грянул гром. В меня словно врезался грузовик. Я впечатался в стену, подняв клубы пыли. Вокруг разлетелось каменное крошево. Но это был не конец: отец Элиссы размеренно стучал по столу вновь и вновь, посылая в меня таранные волны.

Меня подбрасывало, как куклу. Усиленная грудная клетка мало-помалу поддавалась: одно за другим ломались рёбра. С тошнотворным скрежетом вывернуло из плеча левую руку, треснула шея, органы превратились в желе…

В который раз я вознёс себе хвалу за то, что с особым прилежанием занимался укреплением кожи. Лопни она, и я залил бы всё вокруг кровью, которая превратилась бы в червей. А так я лишь крепче сжал челюсть, не давая ей хлынуть изо рта.

Избиение длилось от силы минуту, но мне эта минута показалась вечностью. Когда невидимые тараны прекратили превращать меня в холодец, я остался сидеть у стены, выжидая, пока восстановится трахея и можно будет проглотить набравшуюся в рот кровь. Она уже начала потихоньку превращаться в червей

Ну и дрянь.

— Проверьте его, — приказал один из главарей.

Троица здоровяков несмело приблизилась. Ближайший нагнулся, чтобы дотронуться до меня, — и я вскинул голову, встретившись с ним глазами.

Зрелище явно не доставило ему удовольствия.

Он с воплем отпрянул, споткнулся и повалил своих товарищей. Я подмигнул ему и здоровой рукой ухватился за вывихнутую, подвигав ею. Она с хрустом встала на место.

Ощупав глотку и убедившись, что она исцелилась, я проглотил накопившуюся кровь. Поднялся, пошатываясь и придерживаясь за стену. От одной коленной чашечки остались жалкие обломки. Они неторопливо вставали на место, — противное ощущение. Я попробовал перенести вес на повреждённую ногу. Она подломилась.

В ближайшее время не побегать.

Но этого и не понадобится.

Главари бандитов застыли статуями, лишившись дара речи. Их лица осунулись и побледнели. Амбалы медленно отползали от меня, не рискуя вставать на ноги. Элиссы не было видно; спряталась под столом или сбежала?

Старик выглядел не лучше — применение дара выпило из него все силы. Морщины на лице стали глубже, на лбу выступили крупные капли пота.

Проклятье. И как с тобой быть?

По-хорошему, его следовало бы выпотрошить первым в назидание другим. Но… Как и показало магическое зрение, его дар был невероятно хорош. Жаль будет терять его — хотя бы и ради мести. К тому же он производил впечатление человека, способного держать в узде никчёмных отбросов с кинжалами.

— На первый раз прощаю, — усмехнулся я, погрозив ему пальцем. Взмахнул рукой в направлении поскуливавших от ужаса охранников; брызнула кровь, и они замолкли.

— Но если это повторится, я выверну тебя наизнанку голыми руками, старикашка. Конечно, не раньше, чем разделаюсь с твоей дочерью… Элисса же твоя дочь, верно?

Старик мелко кивнул.

— А тебя зовут?..

— П-Панфил.

— Насколько я понимаю, ты заправляешь здешним балаганом?

— Э-эти пятеро — вожаки крупных банд, которые контролируют трущобы.

Он шумно сглотнул.

— Ну же, живее, моё терпение не бесконечно, — поторопил его я.

Для усиления эффекта я с громким хрустом выправил недостаточно ровно сидящую на плечах голову.

Позеленевший старик зачастил;

— А я… Я судья, если можно так выразиться. Предводитель островка безопасности среди этих диких земель. Те, кому удаётся вырваться из-под покровительства банд, приходят ко мне. Вожаки тоже приходят. Да все приходят, кому нужно разрешить спор. Тут нейтральная территория, можно не бояться, что нападут.

А старик и впрямь силён, если отстоял особняк посреди гетто и заручился уважением этих отбросов.

— Сегодня они заявились, чтобы обсудить грядущее нападение алоплащников?

Панфил затряс головой.

— Нет. Их позвал я, как только услышал от Элиссы, что произошло. Но распорядок дня у них… своеобразный. Чудо, что они явились так скоро.

От пьянки к поножовщине через оргию… Легко представить.

Тем временем главари, растерявшие свой пыл, силились слиться со стенами. Я жестом приказал им вернуться за стол. Они с готовностью подчинились, стараясь не встречаться со мной взглядами.

— Вы держите контакт с Амадором за пределами особых кварталов?

— Я знаком с благожелательными плащами, — ответил Панфил. — Теми, кто помогает нам чем может. Мы поддерживаем связь. Незадолго до начала собрания мне пришла весточка, что грядут огромные проблемы… Чуть позже прибудут посланники тех, кто сочувствует нашим бедам. Они расскажут подробнее о наказании, которое придумала Цитадель.

Он заколебался и спросил, словно бросился в омут с головой:

— Вы… Вы из Дома Падших, господин? Что привело вас сюда?

Так вот оно что, озарило меня. Вот почему они пришли в такой ужас.

Да уж, репутация у Нарцкуллы и её дружков впечатляющая.

Нейфила немедленно откликнулась.

«Вполне справедливо».

Я осмотрел свою одежду — она применения дара Панфила не пережила, превратившись в лохмотья. Сквозь одну из дыр я показал кристаллы на ключице.

— Я не из Падших и, честно говоря, терпеть не могу этих людоедов. У меня с ними некоторые… разногласия. Пришлось даже прихлопнуть парочку.

Не говорить же, что последняя встреча с Нарцкуллой едва не обернулась моей смертью?

— Просто мой дар… довольно обширен. Повезло! — закончил я, коротко хохотнув. Никто не поддержал веселья.

Ах да. Для них Морфопатия — приговор. Им не до шуток.

После моего признания, что я не из Падших, главари с облегчением переглянулись, а старик, до этого дрожавший как осиновый лист, устало опёрся на стол и вытер пот со лба.

Они-то, небось, вообразили медленную и мучительную смерть от пыток в какой-нибудь подземной лаборатории. Но у меня на них были свои планы; они рано расслабились.

— Моя цель — подарить вам… и себе… свободу. Сбросить гнёт алоплащников, которые глумятся над нами, заставляя влачить существование в тесной клетке. Я поклялся уничтожить особые кварталы и позволить больным творить свою судьбу. Больше ничего. Для этого нужна сущая мелочь: восстать против них. И я скромно надеюсь, что вы поможете моей мечте стать явью.