class="p1">В комнате повисло потрясённое молчание. Его нарушил Панфил:

— Это безумие.

— Выбора вам не предоставят. Уверен, когда мы встретимся с гонцами ваших союзников, они скажут то же самое. Для радикалов в Ордене особые кварталы что застрявшая в горле кость. Они ухватятся за повод перерезать вас всех.

— Так вы… специально напали на того алоплащника? — сложил два и два Панфил.

— Просто воспользовался удобным случаем — и вообще-то, попутно спас твою дочь. Но противостояние было неизбежно. Не сегодня так завтра. — парировал я. — Зарубите себе на носу: мы в одной лодке. Так потратим же последние часы до нападения с пользой! Я хочу знать всё о боеспособности жителей особых кварталов. Но сперва…

Я потряс ногой. Коленная чашечка восстановилась.

— Давайте переместимся куда-нибудь ещё. Не встречать же гостей в этой грязи?

Аромат крови медленно выводил меня из себя. Трудно сосредоточиться на важных вещах, когда желудок требует своё.

Глава 13

Из зала мы перешли в гостиную, в которой ещё витал призрак былой роскоши: картины в изящных рамах, диван и мягкие кресла с резьбой на подлокотниках, а также камин, облицованный мраморным барельефом. Нынешние хозяева особняка следили за чистотой, но годы неумолимо брали своё. Картины тронула плесень, велюровая обшивка на креслах поизносилась, а мраморному орнаменту в паре мест не хватало элементов.

Помимо меня, в комнате разместились главари банд вместе ближайшими помощниками, прибывшими вместе с боссами, но не допущенными до прошлого совещания. Впрочем, разместились — не самое подходящее слово; я развалился на диване, тогда как они, по моему приказу, выстроились в неровный рядок напротив.

Подручные лидеров бросали на меня колкие взгляды. Несомненно, их уведомили о кровавой расправе, учинённой мной над охранниками, — но воочию они её не наблюдали. Оттого в глазах их темнело сомнение, смешанное с раздражением: как же, с какой стати им прогибаться под неизвестного выскочку?

Самые тупые должны были прикидывать, не получится ли одолеть меня, если они навалятся всем скопом… Но они бездействовали, хотя то, что я не разрешил присесть вожакам, сильно действовало им на нервы. Первоначально я, памятуя о возрасте Панфила, хотел сделать для него исключение, но позже передумал. Кто как не он пытался размазать меня по стене?

Пускай учится послушанию наравне с остальными.

Не заслужили ваши командиры садиться в моём присутствии.

Нейфила подпёрла кулачком подбородок.

«Да у тебя замашки тирана!»

Отнюдь. Разве что немного. Но эти люди понимают лишь язык силы. Слишком сильно они расслабились, когда поняли, что я не безумец из Падших, собравшийся их препарировать. Если не напоминать им, кто тут главный, они начнут вынюхивать слабость, спорить и отказываться подчиняться.

«Или ты перегнёшь палку, и тебя снова вынудят убить кого-нибудь».

Вряд ли. Они видят, что вожаки бездействуют, и сами не пойдут на конфликт. Стадное чувство — чрезвычайно сильная штука. Поверь, даже в моём высокотехнологичном мире работало оно безотказно.

Нейфила задумчиво хмыкнула.

«И часто тебе приходилось командовать толпами запуганных громил?»

Чаще, чем хотелось бы…

Я прервался, увидев, что в дверях появилась Элисса. В руках она держала серебряный поднос, заставленный едой, — завтрак, который я был вынужден отложить, чтобы научить кучку зарвавшихся отморозков манерам. После того как я усмирил своих новых союзников, она выползла из-под круглого стола, и я поручил ей принести что-нибудь перекусить. Аппетит, пробуждённый запахом крови, разыгрался не на шутку, но я надеялся успокоить его обычной пищей.

Я махнул рукой, подзывая её.

— Иди сюда. Встань по правую руку… Ближе… Ближе, не бойся, я не кусаюсь. Ну, почти… Да не вздрагивай ты так, честное слово! Тарелки же уронишь. Вот тут, да.

Нормального стола в гостиной не нашлось, а тянуться к журнальному столику за тарелками я посчитал ниже своего достоинства. Потому Элиссе пришлось постоять у дивана с подносом, пока я увлечённо орудовал ложкой и вилкой.

Нейфила как бы невзначай сказала:

«Вижу, ты привык распоряжаться не только громилами, но и молоденькими служанками. Как часто они подавали тебе завтрак в постель там, на Земле?»

Наигранное равнодушие в голосе Нейфилы не обмануло меня. В интонациях звучало эхо схлестнувшихся эмоций; злорадство при виде положения Элиссы боролось с… завистью, будто бы она хотела оказаться на её месте? Воистину, женское сердце — потёмки.

Не говори глупостей. Я не старик, чтобы есть, не вылезая из кровати.

«Может быть, ты просто не проникся. Или… как насчёт кормления с ложечки? Обязательно когда-нибудь попробуем»

Беседа стремительно приобретала опасный характер. Я почёл за лучшее сосредоточиться на еде, затылком ощущая взгляд Нейфилы.

Расправившись с завтраком, я откинулся на пухлые подушки и жестом указал Элиссе на кресло напротив. На ней скрестились взгляды множества мужчин, и среди них не было ни одного дружелюбного.

Пусть она и была дочерью Панфила, однако сесть, пока влиятельные авторитеты застыли по струнке, как провинившиеся школьники, означало проявить к ним неуважение.

Меня эти тонкости не волновали. Мне понравилась еда, и ещё больше понравилось то, что её не приправили ядами. Они бы всё равно не сработали, но откуда местным об этом знать?..

Элисса заколебалась. Её эти тонкости очень волновали.

— Я лучше постою…

— Чепуха! — благодушно откликнулся я. — Не обижай меня отказом.

В конечном счёте она повиновалась, пристроившись на краю кресла. Ей некуда было деваться. Она не стала бы оскорблять человека, способного жестом нашинковать обидчика на мелкие куски.

Никто не осмелился возмутиться открыто.

Дрессировка продолжалась.

— Перед тем как мы начнём, прошу запомнить. Я впечатлительный донельзя. Сделаете то, что порадует меня, и моей благодарности не будет границ. Сделаете то, что расстроит меня, и я сильно огорчусь. А когда я огорчён, то, бывает, поступаю опрометчиво — люблю рубить сплеча и разбираться потом. Я жду от вас не порядочности, но честности. Говорите без утайки обо всём, что меня интересует, не приукрашивая и не замалчивая, выполняйте то, что я скажу, и мы непременно победим. Иначе нас ждёт смерть. Сбежать не получится, договориться тоже. Алоплащники убьют любого с отметинами Морфопатии, с чём бы он ни пришёл к ним; а если они не преуспеют, то предателями займусь я. Надеюсь, все всё поняли? Кивните, если да.

Дождавшись хмурых кивков, я хлопнул в ладоши.

— Тогда приступим!

Я выслушал доклады главарей о контролируемых ими территориях. Больше всего меня волновало, сколько людей они могут выставить для организации обороны.

Услышанное не удивило, скорее расстроило. Я не рассчитывал сразу собрать из местных крепкую армию, но почти никто из больных не владел даром — в лучшем случае один из пятидесяти. Среди этих счастливчиков преобладали способности вроде слабого Телекинеза Нейфилы. С другой стороны, практически все одарённые вступали в банды, так что их хотя бы не нужно было разыскивать.

Чего я только не выслушал от стремившихся выслужиться вожаков насчёт мирных жителей! Самым осмысленным было предложение собрать их, как стадо овец, и погнать на ряды рыцарей в качестве живого щита — мол, когда сожгут бесполезное мясо, выдохнутся и не сумеют дать отпор элитным отрядам разбойников.

— Неужели ты сам не видишь, что это неэффективно? — вздохнул я, выслушав придурка, который высказал идею, и успокоив Нейфилу, которая настаивала на его немедленной казни. — Во-первых, уйдут часы просто на то, чтобы согнать их и не дать разбежаться до прихода Ордена. Во-вторых, даже если мы пошлём их вперёд, после первых огненных ударов они повернут назад и в панике сметут нас. Бой погрузится в хаос, которым не преминут воспользоваться тренированные алоплащники. Нет, так действовать нельзя. Поручите всем, кто способен защищаться, сделать пращи и возвести баррикады на улицах. Кроме того, пусть люди займут позиции на вторых этажах домов. Когда рыцари пойдут мимо, их забросают камнями, утварью — да хоть крупными булыжниками из мостовой! Ещё неплохо бы поставить кипятиться масло. После пары опрокинутых котлов алоплащники трижды подумают, прежде чем двигаться дальше. И да, возможно, рыцари подожгут трущобы. Вряд ли, ведь есть риск, что огонь перекинется на остальной город, но кто этих фанатиков знает? Нужно приготовиться и к такому повороту событий.

Отчасти бандитов можно было понять. Они привыкли к совсем иным сражениям — к стычкам в подворотнях, которые обходились малой кровью, ведь улицы давным-давно были поделены. Куда чаще им случалось избивать обывателей, просрочивших плату за мнимый долг. После этой возни выступить против обученной армии, готовой сжечь всё на своём пути, было нелегко.

Принесли