же я перерабатывал их, отсекая те связи, которые перегружали мозг, рождая галлюцинации и непроизвольные движения тела. Решилось это почти случайно: плюнув на всё, я внёс правки в затылочную долю, и магическое зрение вдруг появилось, — словно антенна телевизора поймала сигнал.

Правда, у тушканчика магический фон улавливался даже за пределами поля зрения, а мне приходилось нещадно щуриться, чтобы уловить искры рассеянной в пространстве маны. Кроме того, долго удерживать концентрацию я не мог, так как виски взрывались болью. Однако прорыв был очевиден — как минимум с Наброска до Эскиза. Дело сдвинулось с мёртвой точки.

Окрылённый успехом, я начал раздеваться, чтобы принять облик Ваккера для изучения магических центров, ответственных за огненный дар. Стёганка полетела на стул, рубаха отправилась на постель. Когда я принялся стягивать штаны, дверь задрожала — некто снаружи яростно дёргал за ручку.

— Это ещё что за новости⁈

В знакомом голосе бурлило возмущение.

Я выждал с полминуты в надежде, что до Элиссы дойдёт, что ломиться к незнакомым людям в комнату ночью невежливо. Она не одумалась, продолжая настойчивый перестук. Когда в ход пошли пинки, я сдался. Проверив, не осталось ли в комнате следов экспериментов, и не обнаружив таковых, я отодвинул засов — и едва не получил распахнувшейся дверью по носу.

Элисса ворвалась в комнату разъярённой фурией.

— Ты! Что за наглость — запираться в моей комнате, будто она принадлежит тебе!

— Так это твоя комната?

«Так это её комната⁈»

— А чья ещё? — вскинула брови Элисса. — Или ты решил, что тут полно свободных?

— На пути сюда я видел много заколоченных дверей…

— Туда даже крысы постесняются заселиться! Потому и заколочены!

— Так что, во всём особняке не найдётся приличной пустующей комнаты?

— Приличной — нет. Иначе с чего бы я милостиво разрешила тебе зайти ко мне? Только представь, как я расщедрилась, пустив тебя. И чем ты мне отплатил?

Она выразительно постучала по виску. Лишь тогда я заметил, что в другой руке она держала свёрнутые одеяла.

— Ты что, собираешься спать на полу? — уточнил я.

Элисса отчётливо скрипнула зубами.

— Я начинаю жалеть, что не бросила тебя на улице, — прошипела она и всучила мне одеяла. — Устраивайся! И подальше от моей постели!

Она прошествовала мимо меня и горестно охнула, увидев смятое покрывало.

— Ты что, сидел там? Впервые встречаю человека, целиком и полностью лишённого такта!

Я невольно ухмыльнулся.

Она оглянулась и, встретившись со мной взглядом, покачала головой.

— Догадываюсь, какие мысли тебя посещают. Даже не мечтай! Нет, нет и нет! Моя благодарность не простирается так далеко, чтобы пустить тебя к себе в кровать. И вообще, для двоих она маловата, если не…

Элисса прервала себя и потребовала от меня отвернуться, чтобы она могла раздеться. Я подчинился и, пока она шуршала одеждой, оценивал принесённые одеяла.

Тонкие. Да что там, они просвечивают насквозь!

Ночь нельзя было назвать холодной, однако возникала иная проблема — лежать предстояло, по сути, на голых досках. Я знавал места и похуже, однако гостеприимными такие условия язык не поворачивался.

— Не слышу спасибо, — пробурчали позади.

Я повернулся — и поймал Элиссу на том, что она беззастенчиво рассматривала мой обнажённый торс. Сообразив, что её раскрыли, она откинулась на подушку и уставилась в стену. Лица её я не видел, но край уха подозрительно порозовел.

Понятно.

Первоначально я собирался возмутиться, но после того как разгадал нехитрый план Элиссы, негодование уступило место веселью. Почему бы не подыграть ей?..

— Спасибо за приют. Так что сказали таинственные «кое-кто», когда услышали историю о твоём сегодняшнем приключении?

— Если убрать ругательства, не так уж много. Ничего, что-нибудь придумаем… Завтра. Когда закончишь, накрой лампу, — отрезала она.

Звучит до жути оптимистично. Но нет, не надо ничего придумывать. Моя идея всё равно победит. Как там было?.. Нынче рано партизаны дом покинут свой родной, ждёт тебя дорога к партизанам в лес густой? Только не в лес. Да и до красавицы-смуглянки Элисса не дотягивает.

Вскоре комната погрузилась во мрак.

Тишина не продлилась долго. На кровати беспокойно заворочались. Я не говорил ни слова — неподвижно смотрел в потолок, хотя в спину вонзился крошечный камешек.

Наконец Элисса не выдержала молчания и стоявшей за ним неопределённости. Громким шёпотом она спросила:

— Ты что, заснул?

— Нет.

Она недовольно хмыкнула.

— И как, нравится на полу?

— Да не особо.

— Тогда почему ты ещё валяешься там? Не стараешься переубедить меня? Неужели не хочется на кровать?

— Помнится, ты возражала против этого, да ещё с такой страстью…

— Наступают последние дни, — со вздохом произнесла Элисса, — если мужчина начинает слушать, что ему сказали.

Нейфила выскочила из ниоткуда как чёртик из табакерки. Я полагал, что она отправилась спать, так как не видел её образа. Выяснилась, что всё это время она подглядывала, будучи невидимой.

«Эта потаскуха хочет соблазнить тебя!»

Жгучее негодование на её лице до того насмешило меня, что я не сдержал смешка, в последний момент замаскировав его под кашель.

Долго до тебя доходило.

«Если ты собираешься… с ней… То я, я…»

Ничего я не собираюсь. Наверное. Возможно. Скорее всего.

— То есть возражать ты не будешь? — спросил я вслух.

— Ну… Не сильно, — откликнулась Элисса. — Ты всё-таки спас меня. Но не считай, что за это я раздвину перед тобой ноги!

Как же она стремится выставить себя жертвой. Любопытный фетиш.

«Ничего любопытного. Хватит меня злить».

— Так ты пойдёшь ко мне? — не выдержала Элисса. — Просто… полежать.

Толще намёка и не придумать.

Пока я путешествовал в теле безликого, я выяснил для себя некоторые подробности работы его тела. К примеру, в человеческой форме слюна, пот и моча не превращались в червей, в отличие от крови и плоти. Вполне вероятно, что и другие телесные жидкости не выдадут меня.

Если принять приглашение, ничего плохого не произойдёт — разве что она начнёт царапаться в процессе.

Конечно, Нейфила подслушала эти рассуждения. Я специально сделал их достаточно громкими для неё.

Если бы взглядом можно было убить, я был бы уже мёртв.

«Если ты всерьёз воображаешь, что я буду терпеть, пока ты кувыркаешься с этой шлюхой, тебе стоит растворить меня здесь и сейчас. Я не хочу жить… существовать с мыслью, что ты…»

Я ощутил укол совести. Разумеется, для меня не было секретом, что чувствовала Нейфила ко мне. Я думал немного подразнить её, но острота получилась уж больно жестокой.

Это шутка. Я зашёл слишком далеко. Прости.

В конце концов, я ценил Нейфилу. Ценил то, что она делала для меня. Ценил как человека. И даже больше.

Видимо, отголосок невысказанной части моих мыслей достиг Нейфилы; её лицо чуть посветлело. Иногда я забывал, что наша связь улавливала такие тонкости. Или она просто становилась крепче со временем?

«Никак не привыкну к твоему чувству юмора. Оно ужасно!»

Нейфила расслабилась.

«Ответь своей партизанке. Она уже извелась вся».

— Нет, не хочется стеснять тебя, так что я, пожалуй, откажусь, — сказал я Элиссе. — Спокойной ночи.

После долгой паузы она отозвалась единственным словом:

— Тупица.

И, судя по шевелению, закуталась в одеяло.

Видишь, кризис миновал.

Нейфила фыркнула, повторив вслед за Элиссой:

«Тупица».

Но у неё это прозвучало мягко… почти ласково.

Она больше не сердилась.

Оставался последний вопрос.

Из-за мимолётного развлечения я проведу ночь на жестком полу. Это меня категорически не устраивает.

Не для того я выбирался в цивилизацию, чтобы спать в спартанских условиях.

Потому я без особых раздумий поднялся, скатал свою импровизированную лежанку, подошёл к кровати…

— Я передумал, — и подвинул Элиссу, чтобы устроиться с краю.

Хм, и впрямь тесно. Тут или обниматься, или терпеть…

Рушить хрупкое душевное равновесие Нейфилы я не стал — у неё и без того отвисла челюсть, когда я лёг вплотную к Элиссе.

Поручаю тебе хранить мою честь от посягательств, пока я сплю.

Справедливости ради, после этого манёвра беречь меня стоило разве что от ударов по голове — Элиссу моё вторжение дико разозлило. А уж когда она догадалась, что я пришёл к ней для того, чтобы просто поспать…

В общем, она не успокоилась, пока я не поймал обе её руки и не пообещал, что отшлёпаю вредную девчонку, если она не прекратит пинаться.

Засыпая, я поймал ускользающую мысль, что давно уже не погружался в дрёму, ощущая вблизи тепло женского тела. Это было приятно.

Но было бы приятнее, будь на месте Элиссы кое-кто другой.

Утро нагрянуло внезапно. Меня буквально вытряхнули