Блондинка, нацепившая, наверное, сразу все своиукрашения и разодевшись так, словно это она была королевой бала, пылаланегодованием и едва себя сдерживала. Возле нее шествовала важная Горгона. Гавр,мрачнее грозовой тучи, отмеривал метровые шаги и сверкал глазами. Ониостановились возле крыльца с видом полицейских, ворвавшихся в бандитскоелогово. Всем своим видом они словно говорили: "Ну, и что тут происходит внаше отсутствие?"

Подобная наглость вдруг меня разозлила. И этопосле того, что мне пришлось пережить? Тут голос у меня и прорезался. Глядя наних свысока, я произнесла как можно более надменным, металлическим тоном:

--Вы разве были приглашены сегодня?

В толпе послышалось удивленное гудение.Василису тут же прорвало:

--Ах ты, наглая мерзавка! Ты еще смеешьприглашать или не приглашать нас?!! Да знаешь ли ты, что наместники ЛютогоКнязя могут являться куда угодно без всякого приглашения!--возопила она гневно,и лицо ее стало одного цвета с шикарным алым нарядом.

--Я не знаю,--продолжала я свою мысль еще болееледяным тоном,- кто здесь наместники, а кто не наместники. Я знаю только то,что у меня сила, власть и скипетр, которые я получила в честной борьбе. А вы -проиграли в ней! Впрочем, вы можете остаться на моем празднике, если пожелаете.Сегодня я добрая.

Гавр угрюмо молчал, а Василиса просто не нашла,что ответить, хотя видно было, что очень хотела. Но тут она заметила стоявшегосправа от меня лейб-медика:

--А этот тут откуда?

--Здравствуй, Василиса,--поздоровался Ю-Ю сиронией в голосе.--Никак узнала старого знакомого. Давненько не виделись.

К моему удивлению гордая красавица промолчала идаже опустила очи долу. За хозяйку заговорила Горгона:

--А что это за мохнатая шавка рядом с новойнаместницей? Неужели тоже пес-дух? Ха-ха.

Они с Цербером злобно расхохотались.

--Если кто-то тут и шавка, --вдруг неожиданноповзрослевшим голосом сказала Троя,-- то, уж конечно, не я. И если хозяйкаприкажет, я разорву здесь любого.

Горгона сразу вздыбилась и оскалилась, Церберзарычал, а моя собака даже не шелохнулась, демонстрируя свою гордость ибесстрашие.

--Ну и дела,-- тихо проговорила МатушкаЗаварзуза.--Бывшие соперники объединились против тебя.

--Это плохо? Что они могут мнесделать?--спросила я.

--Полагаю, что ничего...

--Ну, так и пошли они к дьяволу!

Преисполненная невесть откуда взявшейсяуверенностью, я стала спускаться вниз по лестнице, поигрывая скипетром. Замной, задрав морду, шествовал мой отважный телохранитель. Подойдя кнаместникам, я зачем-то решила в упор взглянуть на Гавра и тут же поняла своюошибку. Мне вдруг стало страшно, и немедленно захотелось отвести взгляд. Но этозначило бы потерпеть хоть маленькое, но поражение. Нужно было держаться доконца. Гавр нахально смотрел мне прямо в глаза, а я пыталась сохранитьхладнокровие и придать взору безразличие. Он не сомневался, что я сдамся первойи, действительно, выдержать его пристальный мужской взгляд было невероятно трудно.Никогда я еще не встречала таких глаз и такой бездонной темноты в них. Меняохватывал какой-то новый, странный, почти мистический трепет. И все вокругпереставало существовать, исчезали звуки, голоса, лица. Я будто тонула вдьявольской бездне.

Но тут я услышала громкий рык и с радостьюповернула голову на это звук, не обратив внимания на усмешку Гавра. Рядом снами разыгрывалась другая драма. Горгона злобно скалилась на Трою и откровенноготовилась напасть на нее. Я тут же полностью переключилась на эту ситуацию.

--Я разорву тебя сейчас, нахальнаядворняжка!--шипела Горгона.

За ее спиной насторожился Цербер и мог в любоймомент напасть на мою собаку. Назревал неравный бой, и я не могла этогодопустить. Хотя Троя и не обнаруживала страха, готовясь мужественно отразитьнападение, она была всего лишь щенком. Я понимала, что с Горгоной ей ни за чтоне справиться.

--Ты что же, хладнокровно набросишься насобственную дочь?--спросила я у обозленной фурии.

Она не сразу поняла, о чем это я толкую, нопотом до нее дошло, и она даже присела. Василиса же, наблюдавшая за этой сценойсловно в забытьи, вдруг очнулась и воскликнула:

--Что?! Какая дочь? Разве ты не выбросила ее вреку?!

Морда Горгоны преобразилась. Впервые, наверное,за многие века, она стала смехотворно растерянной, что никак не вязалось с еесвирепой внешностью. То ли у пса-духа вдруг проснулось материнское чувство, толи она пыталась сообразить, как вести себя с новообретенным детенышем, только,пока она пребывала в трансе, на сцену выступил ее сородич:

--Так вот что это за тварь! Отродье обычнойдеревенской дворняги! И оно смеет задирать здесь свой собачий нос?--зарявкалЦербер, пытаясь разозлить Трою и спровоцировать ее на нападение.--Сейчас этадворняга сбежит, поджав хвост!

Моя собака стала терять терпение и вот-воткинулась бы на врага, но я вмешалась:

--Послушай-ка, безмозглая ты груда мускулов,она наполовину принадлежит моему миру, и мы с ней одной крови. Если тыоскорбляешь Трою, это касается и меня!

--Что?!!--взвизгнул Цербер.--Троя!!!

Он захохотал отрывисто и резко, словно камниразбрасывал. Оглядываясь по сторонам, он заходился от смеха и приглашал всехпосмеяться вместе с ним. В толпе послышались робкие смешки, которые сразустихли, как только я сурово оглядела дремучих. Гавр спокойно наблюдал за всем,скрестив руки на груди. Василиса вообще куда-то скрылась. Матушка Заварзузасмотрела на меня в ожидании моих дальнейших действий.

Повисла неопределенная тишина, и черезмгновенье Цербер, перестав хохотать, вдруг сделал резкий выпад в сторону Трои.Я инстинктивно вскинула руку, в которой держала скипетр, в напрасной попыткезащитить ей свою собаку. В тот же миг я ощутила, как по руке пробежал ток, ияркий огненный луч, выбившись из алмазного конуса, вонзился прямо в грудьнападавшего. Цербер взвизгнул, отлетел в сторону и брякнулся об землю, какнедожаренный бифштекс.

Я опешила от неожиданности, но лишь намгновенье, тут же состроив грозную мину. Нельзя было допустить, чтобы дремучиезаметили мою растерянность. Пес-дух, от которого несло горелым мясом, храпя,отползал подальше. Толпа заколыхалась и зашушукалась, а Троя тихо произнесла:

--Спасибо, хозяйка. Но я и сама бы справилась.

Я присела к ней.

--Можешь не верить мне, но у меня это вышло ненарочно. Я и не знала, что могу такое.

--Теперь ты знаешь и будь осторожна,--предупредила меня мудрая псина.

--Да ты умна не по годам,--удивилась я ипотрепала ее лохматый загривок.