«Вот ведь незадача! – вздохнул про себя Кокоринпотомок, предчувствуя новый спор с совестью и заранее зная, что этот спор емуопять суждено проиграть. – Я ещё и кормить его должен за то, что он у меняхотел тележку отнять, а самого небось и убил бы, если бы не Торон?..»

Ответа не было. Почему-то на подобные вопросы никогда ненаходится готовых ответов.

Между тем Сквиреп Чугушегг не торопился покидать скамью гребца,на которую присел послушать «враньё» безногого венна. Он лишь несколько разоглянулся на дочь. Эория наравне с другими молодыми сегванами исполняла обычнуюморскую работу: тянула тугие снасти, переставляла и увязывала длинные шесты,что распирали нижние углы широкого красно-жёлтого паруса. Работа требоваланемалой силы, а ещё больше – сноровки. Того и другого Эории было не занимать.Кунс и не то чтобы присматривал за тем, хорошо ли трудилась молодаявоительница. Если Коренга что-нибудь понимал, Чугушеггу не терпелось поделитьсяс нею тем важным, что осенило его под конец услышанного рассказа. Однако кунссебя сдерживал. Успеется небось.

Покуда Коренга маялся неразрешимым вопросом, угощать или неугощать мало не убившего его голодранца, кунс неожиданно ему с этим помог.

Он слегка передвинулся на скамье и ткнул ногой прятавшегосяпод шубой крадуна.

– Ну-ка, – сказал он, – а ты, расписной,какими побасёнками нас порадуешь? За складное враньё мы и тебя, пожалуй,покормим да на берег отпустим!

Ответа не последовало. Кунс нахмурил кустистые брови.

– Ты, парень, говорить-то умеешь?

– Добрый господин мой… – еле слышно долетело спалубы. Воришка чуть высунул голову наружу, но глаз поднять не посмел. –Пощади…

Коренге захотелось скривиться. Так вели себя трусоватыедеревенские шавки, когда могучий Торон всё-таки оборачивался на их брехливыенаскоки с намерением посчитаться. Так однажды в большом торговом погосте наглазах у Коренги повёл себя нищий, уличённый собратьями в двурушничестве,сиречь в том, что протягивал за подаянием обе руки вместо одной. Сбитый наземь,тот человек съёжился под ударами в негромко хнычущий комок, который дажеозлобленным его нечестностью попрошайкам очень скоро сделалось противно пинать.Вспомнив об этом, Коренга был готов брезгливо скривиться, но всё-такиудержался.

«А я-то сам достойно ли повёл бы себя, прижми меня жизнь,как прижала этого малого?..»

Сквиреп Чугушегг, кажется, готов был в сердцах наградитькрадуна пинком, которого тот и ждал, но тут Коренга снова встрял не в своё дело,сказав:

– Не сердись на него, достойный кунс. Его нагалирадском торгу какие-то люди за деньги показывали обнажённым в палатке,выдавая наколки на его теле за самородные письмена. Я сам слышал, как кричалзазывала, именуя его «живым узорочьем» и суля награду разумнику, который сумеетразгадать эти письмена! Не суди строго того, кто вынес подобное унижение. Ещёбы ему не бояться людей, и в особенности таких властных и могущественных, какты!

– А я слышал, будто вы, венны, не только превеликиеупрямцы, но и завзятые молчуны, – бросил кунс раздражённо, и Коренга успелиспугаться, не перешёл ли он границы дозволенного и не выйдет ли ему бокомстремление жить в ладу с собственной совестью. Однако Чугушегг ничего более недобавил. Рывком встал и, уйдя на нос корабля, подозвал к себе Эорию.

До них было довольно далеко, так что Коренга не мог слышать,о чём говорили отец с дочерью. Да он не больно и любопытствовал. Любопытство,как и дерзкий язык, постоянно доводило его до края беды; хватит, разок можно иобойтись! Два-три случайных взгляда, брошенные на корабельный нос, донесли емутолько, что Эория сперва воспротивилась было воле отца и не хотела ничегослушать, а Сквиреп Чугушегг, вольный, по мнению Коренги, ей приказать, вместоэтого убеждал. Наверное, он любил дочь и хотел, чтобы она ходила в его воле поразумному согласию, а не из обычной покорности. И, как обычно бывает,родительское увещевание подействовало вернее всяких приказов. Кунсу пришлосьговорить достаточно долго, но вот наконец Эория со вздохом склониласветловолосую голову: дескать, хорошо, батюшка, всё сделаю, как велишь. Кунсобнял её и долго не отпускал, всё гладил по голове, по плечам… Потом оставилЭорию и прошёлся по кораблю, покрикивая на своих молодцов. Как ни обладал собоймногоопытный боевой вождь, со стороны было заметно, что разговор с дочерьюдался ему не легко и не просто. Эория же снова занялась работой, но Коренгаобратил внимание, что она перестала улыбаться и больше не шутила с молодымипобратимами, как до беседы с отцом.

Немного погодя галирадскому крадуну принесли такую же кружкупива и ломоть вкусной вяленой рыбы, что и Коренге.

Сегванская «косатка» была гораздо быстроходней аррантскогокупеческого корабля. Так что, наверное, «Поморник» мог достичь берега уже квечеру, тем более что в сам Фойрег кунс всё-таки не пошёл. Однако СквирепЧугушегг не торопился. Не годится ссаживать гостей судна на берег на ночьглядя, когда кругом неведомые и, возможно, опасные места, а солнце уже уходит снебес.

И вообще, всякое новое дело лучше начинать на рассвете, еслихочешь, чтобы оно увенчалось добром!

Так что нарлакскую землю Коренга увидел, как и предполагал,на следующий день, Только вместо людных причалов и высоких сторожевых башенФойрега впереди простиралась ничем не отмеченная синевато-серая полоска земли.За этой полоской как будто висела в прозрачном утреннем воздухе такая же тёмнаягряда облаков. Коренга в жизни своей никогда не видал гор, зато часто слышал,как Нарлак называли гористой страной. Причём якобы к востоку хребты становилисьуже вовсе непроходимыми и подавно непроезжими, и вот там-то, на неприступныхвершинах, как орлиные гнёзда, лепились обиталища вилл… Коренга долгоприглядывался к громадам туч на горизонте и в конце концов сказал себе: «Ну неможет же быть, чтобы это были действительно горы?..» Он хотел спроситьмореходов, уж точно знавших наверняка, но в итоге не отважился, решив –засмеют, и мысленно махнул рукой. Горы или облака, никуда они не денутся,разберёмся без спешки!

Между тем сегваны явили себя превеликими умельцами сушитьвымокшее. Наверняка в этом деле, как и в любом другом, которым изо дня в деньзанимаются на протяжении поколений, у них были накоплены свои хитрости исекреты. Во всяком случае, они привели тележку Коренги в совершенно прежнийвид; кто не знал, что ей пришлось послужить морским кораблём и дажепереворачиваться в волнах, тот нипочём бы не догадался об этом. Коренга ужесидел в ней, глядя на берег, и был одет в свою собственную одежду, и колёсабыли заботливо смазаны, а под спиной у него снова покоился толстый коврик,свёрнутый в плотный вьючок.

Торон сидел рядом, и на замшевой попонке, прятавшей крылья,не найти было ни малейшего следа морской въедливой соли.

– Больше я для тебя ничего не могу сделать, –сказал Коренге Чугушегг. – Для тебя и для этого пёстрого, который до тогобоится меня, что вряд ли раскроет рот даже для благодарности. Я выполнил словокунса и не дал вам погибнуть, когда арранты вас бросили, но я не обязан вамжизнью, чтобы вести корабль в Фойрег, где меня не очень-то любят. Думаю,однако, коли уж ты в одиночку пустился из своей глуши за море, вряд линедальний переход посуху тебя испугает!