– Я думаю – уйти, – отозвалась София.

Я поспешил выскользнуть из комнаты вдогонку за Тавернером. Итут же наткнулся на Жозефину, которая каталась на обтянутой байкой двери,ведущей в хозяйственную часть дома. Она явно пребывала в отличном расположениидуха.

– Полицейские – дураки, – заявила она.

Из гостиной вышла София:

– Что ты тут делаешь, Жозефина?

– Помогаю няне.

– Ты, наверное, подслушивала.

Жозефина скорчила гримасу и исчезла.

– Горе, а не ребенок, – заметил?? София.

Я вошел в кабинет помощника комиссара Скотленд-Ярда в тотмомент, когда Тавернер заканчивал свое повествование о постигших егонеприятностях.

– И вот извольте. Я всю эту компанию, можно сказать,наизнанку вывернул и что выяснил? Ровным счетом ничего! Ни у кого никакихмотивов. Никто в деньгах не нуждается. А единственная улика, говорящая противжены и ее молодого человека, – то, что он смотрел на нее влюбленным взглядом,когда она наливала ему кофе.

– Ну, будет вам, Тавернер, – сказал я. – У меня есть кое-чтополучше.

– Ах так? И что же, позвольте спросить, вы такого узнали,мистер Чарльз?

Я сел, закурил сигарету, откинулся на спинку стула и тогдатолько выложил свои сведения:

– Роджер Леонидис и его жена намеревались удрать за границув следующий вторник. У Роджера произошло бурное объяснение с отцом в деньсмерти старика. Старший Леонидис обнаружил какие-то его грехи, и Роджер призналсвою вину.

Тавернер побагровел.

– Откуда вы все это, черт побери, выкопали? – загремел он. –Если это идет от слуг…

– Нет, не от слуг, а от частного сыскного агента.

– Кого вы имеете в виду?

– Должен сказать, что, в соответствии с канонами лучшихдетективов, он, или, вернее, она, или, еще лучше, – оно положило полицию на обелопатки. Я также подозреваю, – продолжал я, – что у этого агента имеется и ещекое-что про запас.

Тавернер раскрыл было рот и тут же закрыл его. Он хотелзадать так много вопросов сразу, что не знал, с чего начать.

– Роджер! – выговорил он наконец. – Так, значит, это Роджер?

Я с некоторой неохотой поделился с ними новостями. Мненравился Роджер Леонидис. Я вспомнил его уютную комнату – жилье общительного,компанейского человека, его дружелюбие и обаяние, мне претила необходимостьпускать по его следу ищеек правосудия. Имелся, конечно, шанс, что всяполученная от Жозефины информация недостоверна, но, по правде говоря, я так недумал.

– Значит, все идет от девчушки? – спросил Тавернер. – Этодитятко, кажется, подмечает все, что творится в доме.

– Обычная история с детьми, – небрежно проронил отец.

Преподнесенные мною сведения, если считать их верными,изменили наш взгляд на ситуацию. В том случае, если Роджер, как с уверенностьюутверждала Жозефина, «прикарманил» средства фирмы, а старик про это прознал,стало жизненно необходимо заставить замолчать старого Леонидиса, а потомпокинуть Англию до того, как правда выплывет наружу. Возможно, Роджер какими-томахинациями дал повод к уголовному преследованию.

С общего согласия было решено безотлагательно навестисправки о делах ресторанной фирмы.

– Если факты подтвердятся, – заметил мой отец, – их ждетмощный крах. Концерн огромный, речь идет о миллионах.

– И если финансы у них не в порядке, мы получим то, чтонужно, – добавил Тавернер. – Скажем так. Отец вызывает к себе Роджера. Роджерне выдерживает и признается. Бренда Леонидис как раз ушла в кино. Роджеру надотолько, выйдя из комнаты отца, зайти в ванную, вылить из пузырька инсулин иналить туда крепкий раствор эзерина – больше ничего. А могла и его жена этосделать. Вернувшись в тот день домой, она пошла в другое крыло дома якобы затрубкой, забытой там Роджером. На самом же деле она вполне могла успетьпроизвести подмену до возвращения Бренды из кино. И сделать это быстро ихладнокровно.

Я кивнул:

– Да, именно она мне видится главным действующим лицом.Хладнокровия ей не занимать. Не похоже, чтобы Роджер Леонидис выбрал яд каксредство убийства – этот фокус с инсулином наводит на мысль о женщине.

– Мужчин-отравителей было сколько угодно, – коротко возразилотец.

– Как же, сэр, – ответил Тавернер. – Уж я-то это знаю, – сжаром добавил он. – И все равно Роджер человек не того типа.

– Причард, – напомнил отец, – тоже был очень общительный.

– Ну, скажем так: муж и жена оба замешаны.

– С леди Макбет в главной роли, – заметил старик. – Как онатебе, Чарльз, похожа?

Я представил себе тонкую изящную фигуру в аскетически пустойкомнате.

– Не вполне, – ответил я. – Леди Макбет по сути своейхищница. Чего не скажешь о Клеменси Леонидис. Ей не нужны никакие блага мирасего.

– Но зато ее может серьезно волновать безопасность мужа.

– Это верно… И она, безусловно, способна… способна на жестокость.

«Разного типа жестокость», – так сказала София.

Я заметил, что старик внимательно за мной наблюдает.

– Что у тебя на уме, Чарльз?

Но тогда я ему еще ничего не сказал.

Отец вызвал меня на следующий день, и, приехав вСкотленд-Ярд, я застал его беседующим с Тавернером. Вид у Тавернера был явнодовольный и слегка возбужденный.

– Фирма ресторанных услуг на мели, – сообщил мне отец.

– Вот-вот рухнет, – подтвердил Тавернер.

– Я видел, что акции вчера вечером резко упали, – сказал я.– Но сегодня утром они, кажется, опять поднялись.

– Нам пришлось действовать очень деликатно, – пояснилТавернер. – Никаких прямых расспросов. Ничего, что могло бы вызвать панику илиспугнуть нашего затаившегося подопечного. У нас есть свои источники информации,и мы получили вполне определенные сведения. Фирма на грани банкротства. Она неспособна справиться со своими обязательствами. И причина в том, что вот уженесколько лет ею управляют из рук вон плохо.

– А управляет ею Роджер Леонидис?

– Да, главным образом.