Он сочувственно кивнул:

– Да, мы используем такие же или почти такие же устройства. – Он убедился, что я хорошо вижу пистолетообразную штуку. – В этом инжекторе находится медленная пуля, запрограммированная и готовая к внедрению.

– Спасибо, у меня уже есть.

– Я знаю.

– Тогда ты должен знать и про сигнал маячка. Пока мы с тобой разговариваем, наши пеленгуют его.

– Я всегда могу вырезать твою пулю прежде, чем они придут сюда, – сказал Орвин.

– И попутно убить меня.

– Это верно. И ты права, нет никакого смысла внедрять тебе вторую пулю. Но у данной пули есть некоторые особенности. Рассказать какие?

– Иди в жопу.

– Обычно медленные пули не причиняют боли. Военные медики используют особую местную анестезию, чтобы обезболить всю зону, а сама медленная пуля выделяет медикамент другого типа, когда прокладывает путь в тебе. Движется она очень медленно, – во всяком случае, считается, что так должно быть. Отсюда, собственно, и пошло ее название. По пути к месту назначения, глубоко у тебя в груди, откуда ее можно извлечь лишь при помощи сложной хирургической операции, она избегает жизненно важных органов и кровеносных сосудов, чтобы не повредить их. Но эта пуля – иная. Она призвана причинять самую страшную боль, какую ты только можешь себе представить, и вгрызается в тебя, пока не доберется до сердца.

– Зачем?

– А почему бы и нет? – хохотнул Орвин.

Я попыталась сопротивляться, хоть и понимала, что это бесполезно. Солдаты слишком крепко меня держали. Орвин наклонился и прижал сопло инжектора к коже бедра, там, где перед этим разрезал брюки. Я увидела, как его рука сжимается на рукояти, и услышала звук, напоминающий щелчок хлыста. Это воздух шел через пистолет.

Пуля вошла в меня. Это было словно удар молота. Пистолет медленно, удовлетворенно вздохнул, когда воздух вышел из него.

Секунду или меньше боль была не такой сильной, как я боялась. Потом она обрушилась на меня, и я закричала. Именно этого они и хотели, а я ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать.

– Чувствуешь ее внутри себя?

Орвин отнял инжектор и протер дуло какой-то тряпкой. Потом положил его на столик.

– Чтоб ты сдох, – сказала я.

– Это только начало, Скарлея. Через час-другой станет куда больнее. К тому времени ты будешь умолять меня, чтобы я взорвал эту пулю и она убила тебя мгновенно.

– Нас засекут, – пообещала я, с трудом выговаривая слова. – Нас засекут, и тебя найдут.

– О, не думаю. Вселенная велика. Много систем, много хаоса и неразберихи. У меня есть кое-какие планы.

Там, куда вошла пуля, осталась небольшая дырочка, диаметром не больше моего мизинца. Я чувствовала, как шевелится пуля, сжимаясь и вытягиваясь, словно какой-то механический червяк. Небольшой бугорок под кожей указывал, где она протискивается сквозь тело.

Я была абсолютно уверена, что мне предстоит умереть здесь. То ли пуля доберется до сердца или другого жизненно важного органа, то ли я склоню Орвина к тому, чтобы он взорвал пулю – они все это могут. Если взорвать ее сейчас, я, возможно, потеряю ногу, а все остальное останется – по крайней мере, на время.

Разумеется, я не умерла в том бункере.

Если вы видели мои портреты (они не очень похожи, но художники сделали, что могли), то знаете, что я не лишилась ни ноги, ни другой части тела. Может, я и не красавица, но все мое при мне.

А произошло следующее.

Раздался звук, шум воздушного транспорта, медленно пролетевшего у нас над головами. Я подумала, что это могут быть солдаты Периферийных Систем, которые пришли за мной (если я стоила таких хлопот), или миротворцы, или даже люди со стороны Орвина, разыскивающие его.

В любом случае этого хватило, чтобы Орвин оторвался от зрелища и послал одного из солдат наружу. В одной из стен, почти у потолка, имелась квадратная дыра, – возможно, когда-то там было окошко или вентиляционное отверстие. Я увидела, как по небу проплыл какой-то аппарат, потом развернулся и прошел над нами еще раз. Он снизился, и шум стал сильнее.

– Ну все, козел, тебе крышка, – сказала я.

Но на самом деле я не знала, что это за транспорт, хорошо это для меня или плохо. Мне было слишком больно, чтобы думать осмысленно. Я знала лишь, что Орвина это, похоже, застало врасплох, и радовалась, что ему не по себе.

Солдат вернулся и что-то прошептал Орвину в ухо цвета мяса. Тот почесал ярко-белую щетину на голове.

– Бросим ее тут, – решил он.

– Можно убить ее сейчас, – произнес один из солдат.

– Сейчас, через час – какая разница? – Орвин говорил громко, так, чтобы мне было слышно. – Этот транспорт пришел не по ее маячку. Иначе он бы уже был куда ближе.

– Тебе придется меня убить, – сказала я.

– Это еще почему?

– Если ты этого не сделаешь, я тебя найду.

Орвин усмехнулся моей бессильной угрозе:

– Что ты найдешь без пульса? Хотя, если настаиваешь, я заставлю пулю сдетонировать. Как тебе угодно.

– Иди в жопу, – повторила я. – И я – Скар. Скар, а не Скарлея. Я хочу, чтобы ты это запомнил. Я тебя найду, Орвин. Я найду тебя и заставлю все вспомнить.

– Скар, – повторил он, размышляя над звучанием. – Не очень красивое имя. Звучит то ли как оскорбление, то ли как название телесной функции.

– Меня устраивает.

Вскоре после этого они ушли. Минуту-другую я слышала голоса снаружи здания, но скоро все стихло. Шума транспорта было не слыхать, но что-то заставило Орвина убраться.

И я осталась одна на воняющей мочой кровати.

Они не потрудились привязать меня. Знали, что с пулей внутри у меня нет шансов нагнать их. Они также не оставили мне ни оружия, ни какого-либо коммуникатора. У них были все причины считать, что к тому моменту, как бункер найдут, я буду мертва.

Но они ошиблись.

Я подождала, желая убедиться, что они точно ушли. Потом попыталась пошевелиться. Это было трудно из-за боли в ноге, и сперва я могла только скулить от мучительной боли. Хотела свернуться в клубок, в надежде, что так будет легче терпеть. Когда и эта затея провалилась, я снова распласталась на кровати, выдохшаяся и отчаявшаяся. Пуля продолжала прогрызать путь внутри моей ноги. Я не хотела дожидаться, пока она доберется до таза.

Я скатилась с кровати. Я кричала, пока двигалась, и это, кажется, помогло. Обе ноги оказались на засыпанном битым камнем полу. Они забрали мои ботинки, но я почти не замечала ни холода, ни впивающихся в кожу острых обломков.

Я приподнялась на руках, чтобы лучше рассмотреть ногу. Выпуклость под кожей преодолела уже полпути до верхней части бедра. Я могла оценить скорость ее продвижения по волоскам и пятнышкам на коже.