до Каннингема на самом востоке. По ней постоянно ходили торговые караваны, ездили аристократы, шли усталые путешественники, все они проходили сквозь Золотой лес, и никто из них не видел никаких магов, ведь дорога, располагалась в другой части леса

По большому счёту, милитарианцам даже не требовалось ставить много защитных чар, но они предпочитали соблюдать осторожность. В тёплые месяцы вокруг лагеря даже иногда бродили часовые. Они следили, чтобы какой-нибудь охотничий отряд, особенно королевский, не решил исследовать неизвестную часть леса. Особенно серьёзно маги относились к различным праздникам, например, к Дню Рождения принца Мишеля Арлеона. Он являлся средним ребёнком королевы, единственным, появившимся на свет в тёплое время года. До самого праздника оставалось ещё несколько дней, но поскольку Арлеоны начинали отмечать заранее, за округой стоило следить особенно внимательно. Тем не менее, в патруль сегодня никто не вышел.

Чуть раньше полудня лагерь опустел. Многие маги отправились на Малый остров Свободы. Несколько дней назад от эрбианцев пришла весть о созыве консилиума. Спустя долгие месяцы они обнаружили Манорока и Роталлеба. В прошлый раз именно из-за того, что Эрика не назвала настоящие имена героев, ей не позволили их убить. Теперь же Верховная жрицы Эрбы хотела поднять вопрос заново. Однако сегодня утром до милитарианцев долетела иная, более жуткая новость: Манорок и Роталлеб мертвы. Никаких объяснений этому событию дано не было. Лишь боги да Хранители ведали, что взбрело в голову эрбианцам, и почему они решились нарушить прямой приказ Прелатов. Миранда, всегда собранная и спокойная, сразу же скомандовала всем готовиться к перемещению.

Маару в этот раз не взяли. Матвей сказал, что всё происходит слишком быстро и непредсказуемо, и что ему будет некогда волноваться ещё и за свою ученицу. Маара еле сдержалась, чтобы не напомнить, что, если случится что-то непредвиденное, самой опасной будет она. Учитывая, как непредсказуемо вела себя её магия, девочка сильно сомневалась, что кому-то удастся спастись от её ударов. Дома она себя сдерживала, на поле боя бы ни за что не стала.

Все, кто не отправился на Малый остров Свободы, разошлись в разные стороны. Кто-то молился в храме, кто-то тихонько перешёптывался, сидя в своём шатре, кто-то гадал в самом большом. Вначале Маара пыталась читать, но вскоре поняла, что её мысли постоянно уносятся в сторону консилиума. Тогда девочка решила пойти послушать гадания. Вдруг там ей станет спокойней. Но и там лучше не стало. Сидя близ выхода из шатра, Маара откровенно зевала, слушая пересуды стариков о том, что в их время никто бы не посмел тронуть Манорока и Роталлеба. Если кто-то здесь и пытался узнать, что сейчас творится на Малом острове Свободы, он давно отчаялся. Маара посмотрела на Меган. Та с интересом вникала в то, что мудрецы называли "разницей поколений".

"Матвею стоило взять меня с собой, — обиженно подумала Маара. — Что там может случиться? Жрицы и жрецы переругаются между собой? Как будто бы в прошлый раз было иначе… Наверняка он просто обиделся, что я вчера подожгла его плащ. Хотя нет… Он вроде сказал, что ничего страшного. Может быть, дело в том небольшом ветерке? Так Мартин успел всё остановить… Я даже ни одного шатра не снесла…” Девочка нахмурилась, с чего же Матвей так взъелся? Из всех вариантов самым реалистичным казался страх наставника, что Маара сотворит что-то не то на острове. “Сказал бы… — обиженно подумала девочка. — Я бы просто день не колдовала, и всё. Сидела бы тише воды, ниже травы…” Конечно, возможно, что причиной стала Мейнрад. Маара так и не рассказала наставнику, что сталкивалась с ней и даже получила от неё шкатулку. С другой стороны, Матвей же ничего не знал, так с чего ему злиться?

Девочка коснулась кулона, спрятанного под платьем. Небольшую подвеску в форме вытянутой восьмёрки она носила, не снимая. Маара часами искала, что это такое. Но пока что ей не удалось обнаружить в библиотеке ничего хоть немного похожего. В конце концов, девочка решила, что, скорее всего, это не артефакт, а просто украшение. А значит, его можно спокойно носить, главное — не показывать Матвею. Не то он спросит, откуда взялся кулон, и придётся врать, будто бы Маара случайно нашла его в лесу, недалеко от главной дороги. Конечно, за такое ей устроят хорошую выволочку, но зато Матвей не узнает ни про Мейнрад, ни про шкатулки. В общем, положение казалось Мааре безвыходным, и она со свойственным ей простодушием решила, что если никто ничего не узнает, то никто не расстроится.

Руководствуясь этим принципом, колдунья продолжала осторожно штудировать книги и свитки, ища крупицы информации о Мейнрад и её шкатулках. К сожалению, за месяцы поисков Маара не нашла почти ничего. Иронично, но больше всего про Мейнрад рассказал сам Матвей. Жаль, что больше он эту тему не поднимал. А сама Маара слишком не хотела получить наказание, чтобы спрашивать. Приходилось довольствоваться знаниями библиотеки. За последние месяцы Маара даже начала получать странное удовольствие от чтения. Больше оно не казалось ей скучным и нудным. Иногда на пыльных страницах девочка находила столько информации, что поражалась, как это она раньше не обратила внимания на этот кладезь знаний. К сожалению, в большинстве книг не упоминались никакие лесные жительницы. В тех же редких томах, где про них писали, рассказывали о всех, кроме Мейнрад. Шкатулки, разумеется, тоже нигде не мелькали, хотя порой Маара думала, что они даже интересней той, кто их подарила.

Белые руны, покрывающие поверхность шкатулок, напоминали магический язык, но всё-таки отличались от него. Маара ещё в первый раз решила, что это мёртвое наречие, но подтверждений она так и не нашла. К её разочарованию, в библиотеке милитарианцев не сохранилось ни одного достаточно большого примера текста на этом древнем языке. А те небольшие куски, что всё-таки удалось отыскать, совершенно не походили на руны на шкатулках. Тем не менее, девочка не сомневалась, что эти странные символы имеют какое-то особое значение, разгадав которое, можно будет понять саму суть подарка.

Единственное, до чего додумалась девочка — шкатулки сделали ещё до Эпохи Алмаза. Именно короли Лансы привели мир к единому языку, буллу об этом издал король Артур Великолепный в начале Эпохи Алмазов, но ещё при Лаурено Первом, то есть больше чем за пятьсот лет до, в подвластных землях стал вводиться дрейкский язык. С политической точки зрения предприятие оказалось выгодным. После введение общих законов, валюты и языка отношения между подвластными государствами и Дрейком значительно упростились. С другой стороны, для потомков это стало непреодолимой преградой. Практически