невредимый»! Отбросив все сомнения и скромность, девушка обрушила на шею возлюбленного град горячих поцелуев. Юноша смутился, но списал столь яркую реакцию на радость от встречи и тяжесть всего положения, в котором они все оказались. Марианна опустилась на землю и ещё раз крепко обняла его.

– Я тоже рад тебя видеть, Марианна. Вижу, что ты цела и невредима.

– Я-то сижу в тылу, что со мной будет, – увидев это родное лицо вновь, ещё и так близко, девушка не могла сдержать искренней улыбки. Сейчас она была самым счастливым человеком на всем Сераписе. – А вот вы с Альбертом… Кстати, где он?

– Перевели на западное направление, даже отдали под его начало местных псайкеров, так что Альберт у нас теперь важный человек, – Руксус улыбнулся в ответ. Симон неловко переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя лишним, но тут его кто-то позвал, и юноша удалился.– Говорят, будет контратака, – продолжил Руксус более серьёзно. – Сумасшествие какое-то. Нас и так мало, а тут ещё какие-то ответные действия. Ты сама, как верно сказала, сидишь в тылу, и наверняка лучше меня знаешь, какие там решения принимает высшее командование...

Марианна отвлеклась от созерцания лица возлюбленного, тревожно осмотрелась. Бойцы Имперской Гвардии выглядели решительными, но не нужно быть генералом или старшим офицером чтобы понять, что их слишком мало для отражения грядущей решительной атаки. Её окружали лица людей, смело, насколько это возможно, идущих на смерть. Это, как и рана в самой ткани мироздания, зависшая над Сераписом, пугали девушку.

– Руксус, милый, пожалуйста, выслушай меня… –она посмотрела прямо ему в глаза, серые, как зимнее утро. Несмотря на это, в них так легко можно было утонуть... – Там есть один из транспортников, видишь? На площадке. Давай сбежим, пока тут такая суета. А если нам кто-то попытается помешать, ты его остановишь, тебе ведь хватит сил…Руксус мягко, но решительно отстранил её от себя, так же твёрдо встретил её удивленный взор.

– Нет, Марианна, я никуда не побегу. Я останусь вместе с этими людьми, и если надо, приму с ними смерть. Теперь это мой… нет, наш долг.

Девушка была поражена до глубины души. Ей показалось, что её возлюбленного подменили.

– Что…что ты такое говоришь? Разве ты не хотел мести? Не хочешь жить? Что с тобой случилось?

– Многое изменилось. За прошедшую битву я понял, что у обычных людей и псайкеров общий долг, что они не так уж сильно отличаются, как пытаются это показать. Я слепо, безрассудно считал себя выше остальных, чуть ли не проводником некой высшей воли, воплощением справедливости, а на деле проливал кровь и чуть не умер, как обычный человек. Меня спасли Альберт и случайность. Понимаешь? Даже при всей своей силе я недалеко ушёл от простых смертных. И сейчас, когда от нас зависит столь многое, я так же осознал, что мои способности нужны этим людям, нужны этому миру и возможно, всему сектору. Я не заложник бессмысленной мести, но часть чего-то большего… во всяком случае, мне хочется в это верить. Альберт понял это уже давно, недаром он во многом лучше меня. Тебе тоже следует принять эту мысль как можно скорее, тем более что времени у нас, похоже, не так много.

Марианна слушала его, не отводя взгляда и почти не моргая, однако понимала она буквально каждое третье слово. Неужели Руксуса и правда словно подменили, а настоящий сейчас где-то гниёт на снежных полях Атоллы?

– Так ты…уверен во всём этом? Ты не побежишь?

– Нет, Марианна. Никто не убежит. К тому же подумай сама… сбежав сейчас, мы станем преступниками, за нами скорее всего объявят охоту, и уже никогда, никогда не простят. Будто этого мало, над нами тяготеет и становится сильнее с каждой секундой Буря, в космосе застыли корабли. Серапис в цепких когтях войны, и нет с него спасения. Мы так или иначе дадим этот последний бой, а там…будь, что будет. На всё воля Судьбы.

Только сейчас до девушки начал в полной мере доходить смысл сказанных Руксусом слов. Настоящий вихрь из хаотичных мыслей возник в её голове. Окончательно растерявшись, но приняв часть исповеди юноши, Марианна приобняла себя за плечи. Суровый ветер поднял к её светлым, как и Руксуса, волосам, снежный вихрь.

– Я…я не хочу умирать, Руксус. Ты всегда говорил нам быть сильными, не бояться своих тюремщиков и палачей. Но что ты можешь ответить страху смерти? Есть ли у тебя слова сейчас? Или долг, которым ты теперь решил прикрываться, стал тебе выше наших с Альбертом жизней?

– Марианна, я…

– Помолчи. Ты внезапно решил перейти на их сторону, причем именно сейчас, когда у нас появился такой шанс! Однако знаешь…я всё равно, всё равно не могу злиться на тебя! – Она отвернулась. Растерянному Руксусу показалось, что она или плачет, или на что-то решается.

– Даже если бы я согласился – то как же тогда Альберт? До него мы бы точно не добрались.

– Это уже не важно, – Марианна резко развернулась обратно, привлекательное её лицо выражало задумчивую решительность. – А знаешь, почему я не могу на тебя злиться? Конечно нет, ведь ты же никогда не замечал…все видели, кроме тебя. Хотя сейчас могу сказать, что в том нет твоей вины.Девушка снова обняла его, нежно наклонила ему голову, так, чтобы их взгляды снова пересеклись, и юноша увидел в них нечто, чего никогда не видел.

– Сначала это был вызов. Мы, псайкеры, взращены ненавистью с детства; нас заранее готовили к тяжелой, несправедливой и короткой жизни. А я не хотела этого, понимаешь? Как не хочу и сейчас. Короткая, жалкая жизнь в рабстве… а моя душа рвалась к свободе, к искренним чувствам. Разве нет у меня на то права? А кто у меня его отберёт? Пусть я проживу совсем немного, но успею полюбить, хоть кого-то… испытаю это на себе. Оглянувшись, я выбрала тебя. Повторю, сначала это было скорее как вызов самой судьбе, какой обычно пытался бросать ты. Пусть мои чувства были лишены искренности и взаимности, я всё равно хотела любить хоть кого-то, но затем я поняла, что лживая любовь переросла в настоящую, – она приподнялась, лица их почти соприкоснулись, – ты всегда был рядом, был ориентиром, опорой. Благодаря тебе я никогда не боялась, и продолжила считать себя человеком, а не… кем-то ещё.