— Ничего она не сказала. Вы и сами это знаете.

— И вы считаете, что такая женщина, как Эстер, способна былаоставить мужа, с которым прожила больше десяти лет, вот так, ничего необъяснив, не поглядев ему в глаза?

— Именно это и не дает мне покоя. Но что вы имеете в виду?

Наш разговор прерван появлением Роберто. Михаил заказываетсебе неаполитанскую пиццу, я прошу хозяина принести мне что-нибудь по своемувкусу — не тот сейчас момент, чтобы терзаться сомнениями: что бы такое мневыбрать на обед? А вот бутылка красного вина требуется безотлагательно и какможно быстрее. Роберто спрашивает, какого именно, я что-то бормочу в ответ, ион понимает, что должен удалиться, принимать все решения сам, ни о чем менябольше не спрашивать, позволив мне сосредоточиться на разговоре с моим юнымсотрапезником.

Через тридцать секунд подают вино. Я наполняю стаканы.

— Что она делает?

— Вам непременно надо это знать? Отвратительная манераотвечать вопросом на вопрос.

— Непременно.

— Ткет ковры. И дает уроки французского.

Ковры! Моя жена (моя бывшая жена, пора бы привыкнуть!), укоторой денег было столько, сколько нужно, которая окончила университет иговорит на четырех языках, теперь вынуждена зарабатывать поденщиной?! Но мнеприходится сдерживаться: нельзя задеть мужскую гордость Михаила, хотя это позор— не суметь обеспечить женщину!

— Я прошу вас понять, что происходит со мной вот уже большегода. Вашим с Эстер отношениям ничего не грозит. Мне нужно всего два часа. Иличас.

Михаил, похоже, смакует мои слова.

— Вы забыли ответить на мой вопрос, — говорит он с улыбкой.— Итак, я повторяю: неужели вы считаете, что такая женщина, как Эстер, способнабыла оставить мужа, даже не попрощавшись и не объяснив, почему уходит?

— Нет, не считаю.

— Ну так зачем же все эти слова: «Она меня бросила...»,«Вашим отношениям ничего не угрожает...»?

Он смутил меня. И одновременно пробудил во мне надежду —хоть и сам не знаю на что.

— Иными словами?..

— Вот именно. Я говорю, что она вас не бросила. И меня неоставила. Она всего лишь исчезла — на какое-то время или навсегда. И мы обадолжны уважать ее решение.

Словно каким-то светом озарилась эта пиццерия, котораявсегда пробуждает во мне отрадные воспоминания. Мне отчаянно хочется поверитьсловам этого юноши — всеобъемлющий и вездесущий Заир пульсирует вокруг меня.

— И вам известно, где она?

— Разумеется. Однако, если она не хочет отзываться, я обязануважать ее волю, хотя мне самому ужасно не хватает Эстер. Поймите, я и сам врастерянности: то ли она удовлетворена тем, что встретила Пожирающую Любовь, толи ждет, что один из нас пойдет ей навстречу. Может быть, она встретит новогомужчину, может быть, удалится от мира. Если вы решитесь встретиться с ней, я несмогу вам помешать. Однако думаю, что в этом случае вам предстоит найти нетолько ее плоть, но и душу.

Мне хочется смеяться от радости. Мне хочется обнять Михаила.Или задушить его — чувства сменяют друг друга с быстротой неимоверной.

— Вы с ней...

— Хотите знать, спал ли я с ней? Ей это было не нужно. Янашел в ней товарища, которого давно искал, человека, который помог мне начатьисполнение возложенного на меня поручения, ангела, который отворил мне двери,указал дороги и тропы, а по ним с Божьей помощью я сумею снова принести наЗемлю энергию любви. Она разделила со мной бремя этой миссии. А чтобы выуспокоились, скажу, что у меня есть возлюбленная — это та белокурая девушка,что стояла на сцене. Ее зовут Лукреция, она итальянка.

— Это правда?

— Именем Божественной Энергии клянусь, что говорю правду.

Михаил вытащил из кармана кусочек темной ткани.

— Видите? На самом деле он зеленый, а кажется черным потому,что на нем запеклась кровь. Какой-то солдат в какой-то стране мира попросил ееперед смертью разорвать его рубашку на несколько кусков и раздать их тем, комуможет быть внятен смысл такого послания. У вас есть кусочек?

— Эстер ни словом об этом не обмолвилась.

— Когда она встречает того, кто должен принять послание, топередает и толику крови этого солдата.

— Что же это за послание?

— Если она не вручила вам лоскутик, то я вряд ли имею правораспространяться об этом, хоть Эстер и не просила меня хранить молчание.

— А у кого еще он есть?

— У всех, кто стоял вчера на сцене. Мы вместе — благодаряЭстер.

Надо было действовать осторожно — не вспугнуть, невстревожить. Установить с ним контакт. Внести вклад в Банк Услуг. РасспроситьМихаила, кто он, чем занимался, разузнать о его стране — ведь он рассказывал оней с такой гордостью. Выведать, правду ли он говорил или скрывал свои истинныенамерения. Убедиться, поддерживает ли он связь с Эстер или тоже потерял ее извиду. Да, конечно, он — из далеких краев, и там, наверное, другие ценности,однако я не сомневался, что Банк Услуг исправно функционирует в любой точкеземного шара, ибо для этого учреждения границ не существует.

С одной стороны, мне хотелось верить словам Михаила. Сдругой — слишком много перестрадал я, слишком сильно кровоточило мое сердце,когда тысячу и одну ночь подряд ждал я, что вот сейчас повернется ключ в замке,войдет Эстер, молча, не говоря ни слова, приляжет рядом. Я поклялся самомусебе: если это произойдет — я ни о чем ее не спрошу, только поцелую, скажу«Доброй ночи, любовь моя», а наутро мы проснемся обнявшись, словно всего этогокошмара никогда и не было.

Роберто подает пиццу. У этого человека — шестое чувство: онпоявляется в ту самую минуту, когда мне надо выиграть время и подумать.

Поворачиваюсь к Михаилу. Успокойся, заставь свое сердце неколотиться так, иначе получишь инфаркт. Выпиваю целый стакан вина. Он следуетмоему примеру.

Ему-то чего волноваться?

— Я верю вам. Давайте поговорим.

— Вы попросите меня отвести вас к Эстер.

Он разгадал мою игру, и мне приходится начинать заново:

— Да, попрошу. Я попытаюсь уговорить вас. Сделаю всевозможное, чтобы добиться этого. Но я не тороплюсь: у нас с вами впереди —целая пицца. Расскажите мне о себе.