Раздаются аплодисменты. Многие — и мужчины, и женщины — сновазакуривают, явно испытывая облегчение.

Михаил кивает господину, по виду похожему навысокопоставленного сотрудника многонациональной корпорации.

— Я — адвокат и специализируюсь на бракоразводных процессах,причем имеющих литигиозную основу...

— Какую-какую? — переспрашивают его.

— То есть таких, в которых одна из сторон не дает согласияна расторжение брака, — произносит адвокат, явно досадуя на то, что егоперебили, и недоумевая, как можно не знать столь общеупотребительный термин.

— Продолжайте, — говорит Михаил, и я никогда бы не подумал,что его голос способен звучать так властно.

— И вот сегодня я получил доклад из лондонской компании«Хьюмен энд Лигал Рисос», где сказано:

А. Две трети служащих любой фирмы состоят друг с другом в неслужебныхотношениях. Можете себе представить?! Если в конторе работают трое, это значит,что двое из них рано или поздно будут иметь те или иные сексуальные контакты.

Б. 10% по этой причине увольняются, у 40% эти отношениядлятся более трех месяцев, а в некоторых сферах, чья специфика такова, чтоработники много времени должны проводить вне дома, по крайней мере восемь издесяти вступают друг с другом в близкие отношения. Ведь это просто невероятно!

— Со статистикой не поспоришь! — замечает один из молодыхлюдей, которых по виду можно принять за опасных бандитов. — Как же не веритьстатистике?! Получается, что моя мать изменяла моему отцу, и это вина не ее, астатистики!

Слышится смех, закуриваются новые сигареты, во всемощущается облегчение — словно бы зрители услышали такое, чего всегда боялисьуслышать, и это освободило их от угнетавшей их тоски. Я думаю об Эстер иМихаиле: среди тех, кто по работе должен много времени проводить вне дома, всвязь вступают восемь из каждых десяти.

Вспоминаю себя и случаи, когда подобное происходило и сомной. Что ж, статистика не врет — значит, мы не одни такие.

Рассказывают и другие истории — о ревности, о брошенныхсупругах, о депрессиях, — но я слушаю вполуха. Вернулся и во всей красепредстал передо мной Заир — я нахожусь в одной комнате с человеком, которыйотнял у меня Эстер, хоть на несколько мгновений мне и показалось, будто яприсутствую на сеансах групповой терапии. Сосед — тот самый, что узнал меня, —спрашивает, нравится ли мне это. Я рад хоть на мгновение отвлечься от Заира:

— Мне непонятна цель этого сборища. Похоже на «АнонимныхАлкоголиков» или что-то в этом роде.

— Но ведь все, что вы слышали, существует вдействительности, не так ли?

— Очень может быть. И все же — какова цель?

— Цель — не самое главное на подобных вечерах. Это всеголишь способ не чувствовать себя одиноким. Пересказывая нашу жизнь прилюдно ипублично, мы в конце концов приходим к выводу, что большинство людейсталкивается с теми же проблемами.

— Каков же практический результат?

— Если мы сумеем избыть одиночество, то обретем силы понять,в какой точке мы сбились с пути, и сменить настроение. Но, как я уже сказал,это — всего лишь пауза между тем, что говорил мальчик в начале, и обретениемэнергии.

— Кого вы называете мальчиком?

Наш разговор прерывается металлическим звоном. На этот разслово берет человек с барабаном-атабаке.

— Осмысление завершено. Разум должен уступить место ритуалу,выплеску чувств, который все венчает и все преобразует. В тех, кто сегодняздесь впервые, этот танец разовьет способность воспринимать Любовь. Любовь —это то единственное, что обостряет ум, будит творческую фантазию, то, чтоочищает нас и освобождает.

Люди гасят сигареты, смолкает звяканье бокалов. Страннаятишина вновь окутывает зал, и одна из девушек на сцене читает краткую молитву:

— Госпожа, мы будем танцевать в Твою честь. Пусть наш танецподнимет нас ввысь.

«Госпожа»? Я не ослышался?

Да нет. Не «Господь», а «Госпожа».

Вторая девушка зажигает четыре свечи в подсвечниках, свет взале гаснет. Четыре фигуры в белом спускаются со сцены, смешиваются созрителями. Почти полчаса второй юноша глухим утробным голосом тянул на однойноте странный напев, который, однако же, как ни странно, заставил меня хотьненадолго позабыть о Заире и расслабиться. Меня даже стало клонить в сон. Идети, которые до этого сновали по залу, притихли и устремили пристальный взглядна сцену. Часть зрителей полуприкрыла глаза, другая уставилась в пол, третья —в точности, как Михаил перед началом, — куда-то в пространство.

Когда юноша замолчал, зазвучали ударные инструменты —барабаны и поднос с «бахромой», — и ритм был очень похож на тот, которыйсопровождает африканские религиозные церемонии.

Одетые в белое фигуры кружились на месте, и зрители,несмотря на то что зал был переполнен, расступались, чтобы широкие юбки безпомехи плескались в воздухе. Ритм ускорился, четверо кружились все быстрей,издавали звуки на неведомом мне языке — словно напрямую разговаривали сангелами или с той, кто была названа Госпожой.

Мой сосед поднялся и тоже начал танцевать, бормоча невнятныеслова. Десять-двенадцать человек последовали его примеру, а прочие смотрели наних с почтительным восхищением.

***

Не знаю, сколько длился этот танец, но ритм удивительносовпадал с ударами моего сердца, и я испытывал почти неодолимое желаниедвигаться, говорить всякий вздор — и лишь самоконтроль вместе с опасениемпоказаться смешным не дал мне закружиться вокруг собственной оси. И с небывалойпрежде отчетливостью видел я перед собой своего Заира — Эстер улыбалась мне ипросила, чтобы восславил «Госпожу».

Я изо всех сил противился тому, чтобы принять участие в этомневедомом ритуале. Старался сосредоточиться на своей цели — ведь я пришел сюда,чтобы поговорить с Михаилом, чтобы он отвел меня к моему Заиру, — но вскорепочувствовал, что больше не могу сидеть неподвижно. Поднялся со стула, но едвалишь, одолевая стеснение и скованность, сделал первые па, как музыка оборвалась.

В зале, где тускло горели четыре свечи, слышалось тяжелоедыхание запыхавшихся людей, но вот оно выровнялось, зажегся свет — ипоказалось, будто все стало как обычно. Я видел, как стаканы наполнились пивом,вином, водой, как дети вновь принялись бегать по залу, и люди принялисьразговаривать, словно ничего — совершенно ничего — особенного не происходиломинуту назад.