Да и то сказать: приезд известного учёного из России подействовал на немцев успокаивающе. Получив высочайшее «добро», они озадачились-таки программой экспериментов. Удостоверившись, что процесс, наконец, пошёл, Олег Степаныч с деканом скоренько укатили в местную командировку по восточной зоне. Антон со спокойной душой направился звонить Веронике.

Глава 18

— Куда ты пропал, я уже третий день жду звонка, — затараторила она радостно. — Собирайся, в субботу едем в Дрезден. Обратно вернёмся в воскресенье. Предупреди своих немцев.

«Час от часу не легче, — призадумался Антон. — Не дороговата ли в моём возрасте девичья любовь? Однако же я ничуть не старее Олега Степаныча!»

В ночь перед Дрезденом опять приснился сон: он уверенно шагает со своего балкона и… начинает парить над крышами. Огоньки окон резко проваливаются вниз, сливаясь в бесформенную, мерцающую кашу. Ощущается дуновенье морозного воздуха; он подымается выше. Уже различимы очертания теснящихся построек, расчерченных лучами-улицами: вон — Профсоюзная, а это — Ленинский проспект. Где-то за светящейся вывеской универмага «Москва» Ирина поликлиника и его холостяцкое пристанище. Антон направляется к площади Гагарина, то бишь Калужской заставе. Поворот направо, под ним неспешно как статуя Свободы проплывает ажурная башня на Шаболовке. Ещё раз вправо и — Таганка; колышутся фонари набережных в зовущей речной глади. Опустившись, он заворожено созерцает Котельническую высотку. Откуда ни возьмись из мутных вод — русалочка с лицом Вероники: вместо склизкого хвоста — изящные длинные ножки. Подошла, потрясла за плечо, глянула пронзительно, напомнив чем-то воскресшую панёнку из гоголевского «Вия», улыбнулась и зацокала каблучками в сторону Новокузнецкой. Помедлив с секунду, Антон ринулся следом и,…с испугом открыл глаза. В тиши временного жилища явственно ощущалось размеренное поцокивание.

«Это маятник», — сообразил он, скользнув взглядом по настенным ходикам. — «Около 10-ти, сегодня суббота, все ещё спят», и, опомнившись, засобирался на экскурсию.

В загородной атмосфере заметно похолодало. Теперь особо не разгуляешься. Из машины вдалеке выпорхнула девушка в шубке…Вероника!

— Я 15 минут жду, — недовольная собой, чуть обиженно пожаловалась она, чмокнув Антона в щёку. — Такое медленное время! не утерпела, подъехала раньше.

Оба сосредоточенно замолчали, выруливая на шоссе.

— Ты умеешь хранить тайны? — внезапно обернулась девушка.

Машину качнуло в такт вопросу, их лица оказались настолько близки, что Антона сперва взял испуг, но, приметив в уголках её глаз смешинку, он стал следить, выжидая, когда она исчезнет? Понятнее станет: шутит Вероника или принимать её слова за чистую монету?

— Специально не обучали, но попробую, — притворно вздохнул Антон.

— В Дрездене нас будут ждать мои друзья. Я представлю тебя как своего, ну, ты понимаешь?

— Более близкого друга, — подсказал он. — Так сказать, друга с первого взгляда?

— Мы ездили с тобой в Берлин, и по дороге, я намекну, занялись любовью в машине. Такой шик!

— Ну, вот и я впадаю в детство! — искренне восхитился Антон. — А на самом деле пробовала?

Перехватив его взгляд, девушка вспыхнула:

— Не приходилось.

«Шутка шутке рознь, большой ребёнок, вот-вот заплачет? Невзначай перегну палку, и вся поездка насмарку».

— Ладно, — согласился он. — Надо так надо. На роль внезапно нагрянувшего с инспекцией старшего брата я всё равно не гожусь.

На радостях Вероника так поддала газу, что деревья за окнами замелькали сплошным частоколом. В Дрездене их уже ожидала молодая парочка: она — русская переводчица Люда, он — немного заторможенный немец Фридрих. Темперамента Люды, видимо, вполне хватало на размеренное бытие обоих.

— Я предлагаю прогулку по Эльбе, — объявила она.

Что ж, по Эльбе, так, по Эльбе, хотя холодрыга собачья. Вероника, подчёркивая их близость, пошла рядом с Антоном, крепко обхватив застывшими пальчиками его руку. С почти не скрываемым любопытством Люда наблюдала за обоими цепким и долгим взглядом.

В музее изящных искусств кампания разделилась. Антон уединился в желании одному побродить по залам величайшей картинной галерии. Перед входом его шаги невольно замедлились — что-то связанное с этими местами, недавно видел …или слышал? — Ну, конечно, в варшавском кафе по телевизору крутили фильм «Графиня Коссель»! Внезапно вспыхнувшее чувство между Августом Саксонским и молодой польской аристократкой делает их сперва любовниками, после — единомышленниками во власти. Они вместе начинают строить Цвингер. Конец печален — увядающую графиню сменяет юная недалёкая фаворитка.…

Антон обвёл дворец пристальным взглядом. Лукаво подмигивали ангелочки, игриво извиваясь на фронтонах. Даже после бомбёжек и долгой реставрации в причудливых архитектурных формах XVIII века угадывались лёгкие припухлости щёк, нежные изгибы шеи, покатость плеч и округлость грудей неведомой натуры, навевая грешные мысли о вечной неопознанности женского таинства. Европейское барокко — пленяющее обаяние зла, гимн пороку! На мгновенье Антону захотелось, забыв обо всём, окунуться в эту эпоху торжества гедонизма. И, казалось, сам князь тьмы Люцифер одобрительно кивнул ему лучащимся взглядом.…

«Сикстинская мадонна», спустившаяся с небес, виднелась издали.… Бросив на полотно унылый взгляд, Антон едва не двинулся в соседний зал, как вдруг в мгновенье ока показалось, что Ира тут, рядом?! Испуг едва не всколыхнул зрителей. Он повернул голову: чопорная поступь экскурсовода с туристами из Азии, больше никого. Померещилось. Только молодая итальянка с младенцем на руках смотрит на него из вечности тревожно и любяще. В смятении Антон ускорил шаг:

«Причём здесь Ирина? Эта — проста и душевна, а Ира разумна и вместе с тем загадочна, а порою, и неожиданна, как русская с толикой польской крови — раскрываясь в событиях, не обнажает своей глубины до конца»…

Тициан, Веласкес — отчего страдание взяло вверх над природным бытием? Наконец «Спящая Венера» Джорджоне: мягкие линии женского тела, мерцающая белизна кожи подействовали умиротворяюще, возвращая душевный покой.

— Она тебе нравится? — Из-за тканых драпировок возникла Вероника, приблизилась, встав рядышком.

«Без сомнения юная особа имеет в виду женщину, а не картину?» — но Антон вслух не высказал сомнение.

— С одной дамой не обсуждают достоинства другой, — только бросил вскользь.

— А я могла бы тебе понравиться? — не унималась Вероника, как многие девушки, испытывая свои чары во флиртах с мужчинами иных поколений.

— Ты не всегда уверена в себе, — уклонился он, и, обняв за плечи, целеустремлённо повёл к выходу из окончательно разбередивших душу залов Возрождения.

Погода заметно портилась; постояв на тяжеловесном каменном мосту и бросив монетки в мутные воды Эльбы, они вновь воссоединились и направились в мотель. На Антона напала хандра, а тут ещё, сообщила по секрету Вероника, заказаны два двухместных номера, и после ужина Люда с Фридрихом уйдут к себе.

— А мы к себе, — бросив испытующий взгляд, добавила она. — Только за столом не говори, как мы познакомились. Люде