Он окинул взглядом собравшихся, их лица отражали напряжение и решимость. Сержант задержал свой взгляд на Мике, но ни слова ему не сказал. Усиливая свою мощную фигуру, он поднял меч в воздух, словно фельдмаршал, готовый вести своих соратников в битву.

— Друзья, наше дело — это охрана нашей столицы! Пока герои оберегают нас от сил зла, мы охраняем город от преступников! Стража, вперед! — прокричал сержант Альрик, внушая всем присутствующим чувство единства.

Со звонким лязгом и грохотом, стражники отправились на свой пост. Ворота, которые предстояло охранять, были уже знакомы Мике. Именно с них начиналась дорога в городок Богарт и его родную деревню. Мика еще никогда не смотрел на южные ворота, как на будущее место работы. Проезжая здесь с дедом, или годами ранее с отцом, он почти не замечал пятерых уставших стражников, стоящих на посту. Просто не принимал их за людей, что несут свою тяжелейшую службу за небольшие деньги. Сейчас ему самому предстояло стать этой незаметной, но безусловно важной деталью в деле поддержания столичного порядка.

Отряд Альрика остановился у ворот. Стражи, непосредственно охраняющие ворота, довольно зашевелились, чувствую конец смены. Сержант зашел в караулку и через пару минут оттуда начали выходить сонные, после ночной смены, постовые в доспехах и при оружии. Последними вышли два сержанта, что-то горячо обсуждая. Сфетан осторожно тронул Мику за руку и вошел в опустевшую караулку, а за ним потянулись все остальные.

Внутри караулки были простые деревянные столы и скамейки, грубые ковры на полу и камин. Сейчас, красные угли лишь скудно мигали, заливая уютное пространство теплотой, но не светом. На полу стояли огромные песочные часы, которые отсчитывали смену караула, они были наполнены причудливым синим песком. Вокруг стола, поодаль от дверей, собрались прибывшие стражники, чтобы снять тяжелые доспехи. Один из старичков уже успел скинуть кирасу и залпами вдыхал аромат горячего чая, который оставила предыдущая смена.

— Ох, я сегодня уже устал, как будто год простоял у ворот, — вздыхал один из стражников, глядя в камин, словно ища в нем ответы на все мирские вопросы. Он был довольно старым, высоким мужчиной с иссиня-черными усами, которые выглядели, словно два изогнутых громоотвода, защищающих его лицо от бури.

— Это Дитрих, он слишком стар, чтобы не жаловаться каждую минуту, — шепнул Стефан Мике.

— Зато с хорошим слухом! — упрекнул его Дитрих. — Это и есть твой ученик, Стеф? Что у него с лицом? Его в детстве окунули в камин?

Мика дернулся, чтобы что-нибудь ответить, но Стефан опередил его.

— Этот парень выиграл турнир претендентов, но отказался от привилегий, чтобы прикрывать твою задницу.

В караулку зашел сержант Альрик с очень суровым видом. Он перевернул часы и обратился к подчиненным:

— С этой минуты мы заступили на пост. Сообщаю для новеньких… — Альрик сурово посмотрел на Мику. — В помещении караулки мы находимся без доспехов и без оружия. Покидаем караулку только в готовом виде.

Мика, подчиняясь, поспешил поставить свое копье к стенке и снять броню, чтобы присоединиться к остальным за столом. Все двенадцать человек уже сидели за длинным столом и разливали чай. Только сержант Альрик оставался в своей железной кирасе, удобно уперев ее в скамью, чтобы не давила весом.

— Полагаю, Стефан уже рассказал тебе все правила? — спросил Альрик, обращаясь к новичку. — Но, как сержант, считаю своей обязанностью повторить. Вся наша служба делится на два вида: караул и патрулирование. Это раз. Патрулируем по два человека в строго отведенном районе. Это два. Караул несем у всех пяти ворот, у собора, в верхнем квартале, у замка короля. Это три. Обеспечиваем порядок вне смен на мероприятиях, таких как турнир претендентов или проводы героев в поход. Это… — Альрик запнулся, но спустя минуту продолжил. — Теперь по поводу караула у ворот. Пять человек находятся на страже, другие пять, их сменяют каждые два часа, еще пять подстраховывают остальных. Итого пятнадцать стражей, один сержант. Ну и один новичок сегодня. Ты не являешь стражем, ходишь за Стефаном по пятам. Выполняешь его и мои приказы. Вопросы?

— Эээ… — протянул Мика.

— Хорошо, — принял ответ Альрик. — Теперь что мы делаем у ворот. Герои и почетные лица проходят беспрепятственно. Телеги и обозы в город мы пускаем бесплатно. Телеги и обозы из города, длина которых больше одного копья — 1 медяк.

— Мне измерять телегу копьем?

— Со временем сможешь делать это на глаз, но хитрые торгаши уже давно стали делать телеги высокими и широкими, я даже видел двухэтажные телеги. Проклятое жмотье! Деньги руками не трогаешь, Стефан тебе покажет ящик для пошлин. По своему усмотрению ты можешь отказать во входе лицам, имеющим неблагоприятный вид. Либо потребовать с них монету за вход.

— Почему для одних вход бесплатный, а с других монету?

— Это гарантия их платежеспособности, — пожал плечами Альрик. — Нищие и бездомные в столице не нужны.

— А это не про тебя говорили, что ты оскорбил Тиберия Звёздного? — влез Дитрих.

— Да, то есть, нет… — замялся Мика.

В караулке поднялся недовольный галдеж, но стоило сержанту Альрику поднять руку, как все тут же замолкли.

— Прекратить. Еще раз кто-нибудь перебьет меня — разжалую до водоноса, — рявкнул Альрик и грозно посмотрел на молчащих подчиненных. — Так вот. Нельзя ввозить и вывозить из города любое оружие, включая длинные ножи и стрелы.

— Как отличить длинный нож от обычного? — искренне спросил Мика.

— На твое усмотрение.

— А если это охотник, его не выпускать со стрелами?

— Охотников выпускай.

— А мясников с топорами? А…

— Довольно! — рявкнул Альрик теперь уже на Мику. — Действуешь по обстоятельствам, если сомневаешься — берешь пошлину.

Стражи одобрительно закивали.

— Самое главное… — подхватил Стефан — …нельзя ввозить лепестки серебристой бузины. Это такие белые маленькие лепестки, из которых недобросовестные алхимики варят дурман, а потом травят город.

— Да. Оказалось, куда эффективней следить за ввозом, чем накрывать алхимиков или продавцов, — согласился Альрик. — Но что-то постоянно попадает в город.

— Запрещено провозить только лепестки серебряной бузины? — спросил Мика.

— Ну да, — хором отозвались несколько стражей.

— А если эти лепестки