– Разве не видно?

Аркадий окинул поручика пристальным взглядом. Тот был почтина голову выше. Он выглядел как гора, как скатанная в узел молния. А вдвижениях он был как огненный конь в бешеной скачке, полный сил. Мускулы егодвигались как удавы под темной от солнца кожей. Белые зубы блестели в усмешке,но в темных глазах всегда проскальзывали искорки грозы.

– Красивый ты, черт, – сказал он завистливо. –Итальянки с ума по тебе сходить будут. Представляю, сколько детей начнетговорить по-украински!

Засядько засмеялся. На груди под мундиром лежало письмо отКэт. От него еще пахло тонкими французскими духами, но ему казалось, что пахнутее волосы, ее кожа. Она писала, что идут дожди, балы все такие неинтересные,все серо и скучно. Она долго думала, почему вдруг так, пока не поняла, что серои тоскливо стало после его отъезда, и теперь для нее всегда будут идти дожди идуть холодный ветер, пока он не вернется и не схватит ее в свои хищные объятия.

– У меня есть своя итальянка, – сказал онторжественно. – И никакие женщины мира…

– Откуда? – загорелся Аркадий. – Из Венеции? Тамочень красивые женщины.

– Моя Венеция – дома. Как и вся Италия.

Они выехали на широкую улицу, и тут Аркадий внезапноостановил коня. Засядько нетерпеливо кивнул. Дескать, поехали, здесь нет ничегодостойного внимания. Залитая солнцем пыльная улица, полуразрушенные дома, оремонте которых давно никто не заботился, на стертых ступеньках сидит молодойитальянец с гитарой на коленях. Небрежно перебирая струны, поет. Томно,проникновенно, полузакрыв глаза. Ресницы длинные и густые, как у женщины.

Аркадий зачарованно смотрел на уличного певца. Тот был одетв лохмотья. Правда, выглядели они на нем как одеяние вельможи. Певец сидел внебрежной позе. Ему было явно безразлично, смотрит кто на него или нет. Он навернякапел и играл для собственного удовольствия.

– Поехали, – сказал Засядько нетерпеливо.

– Да ты только посмотри на него! В тряпках, а держитсякак принц, – сказал Аркадий восхищенно. – А как поет, как поет!Действительно, Италия – страна певцов и музыкантов.

И нехотя пустил коня вслед за Александром. Засядькоехал с каменным лицом. Песня уличного музыканта ему понравилась, однако умолодого поручика имелись и свои соображения. Он не хотел высказывать их сынуфельдмаршала, чтобы не портить тому очарования.

Через несколько минут им попалась бегущая группавозбужденных людей. Они гнались за каретой, что-то восторженно кричали.Некоторые потрясали листками бумаги.

– Что случилось? – спросил Засядько у одного из бе­гущих.

– Проехал великий Мадзони!

– Все понятно, – кивнул Александр и пустил коня вгалоп.

Аркадий, не понявший ни слова по-итальянски, догнал его ипоинтересовался:

– Чего это они?

– Проехал великий Мадзони, – ответил Засядько со злойулыбкой.

– Кто это?

– Дирижер. Ставит «Лодоиску» Керубини.

– А-а-а… – протянул разочарованно Аркадий. –А я думал, что по крайней мере сам Керубини… Кстати, где он? Может быть,мы и его увидим?

– Если приедем в Париж. Он сейчас там. Сочиняет музыку дляреволюционных праздников и траурных церемоний.

– А оперы?

– Лучшие оперы он написал здесь, – ответил Засядько,невольно демонстрируя свою музыкальную эрудицию, – «Элиза», «Медея»…

Аркадий хлопнул ладонью коня по шее и расхохотался.

– Но как встречают дирижера, а? Нет, этот народдействительно помешан на музыке! Божественный народ.

– Не понимаю, что тебя восхищает, – ответилЗасядько сухо. – На их земле сражаются друг с другом иностранныеармии, а они поют! Здесь с огнем и мечом проходили вестготы, вандалы, войскаФридриха Барбароссы, здесь сражались друг с другом армии Испании и Франции,Австрии и Франции, а теперь вот русско-австрийские войска дерутся сфранцузскими. А итальянцы – поют! Прости, но меня этот поющий принц вживописных лохмотьях не трогает. Представь себе, что другие страны воюют друг сдругом на территории России, словно бы ее и не существует!

– Ах, – сказал Аркадий с неудовольствием, – ясовсем не смотрю так… Просто любуюсь.

– Я тоже люблю петь, – заметил Александржестко, – но только не тогда, когда в моей комнате хозяйничают чужие люди,ломают мебель и рвут книги. Тебе же советую поспешить к памятникам и музеям, ато при таких хозяевах скоро и от них ничего не останется! Как не осталось отгордых римлян, что перестали заботиться о защите своего Отечества, а поручилиэто обременительное занятие варварам.

– Ты так думаешь? – спросил Аркадий встревоженно.

Засядько подтолкнул товарища в спину:

– Не теряй времени!

Аркадий послушно пришпорил коня. Простучали подковы покамням мостовой, взметнулась пыль. Зеваки шарахнулись в стороны, кто-то сердитозакричал.

Экипажи бодро катили нескончаемыми рядами, колеса стучаливесело, и Засядько, вместо того чтобы засматриваться на живых и хорошенькихитальянок, ехал, глядя перед собой, дивился ровным плитам. На Руси даже вбольших городах не всегда вымощена булыжником даже цент­ральная площадь,чаще – бревна да доски, а то и вовсе утоптанная земля, где послемало-мальского дождя образуются непролазные лужи, а здесь огромные широкиеплиты вырезаны то ли из лавы, то ли привезены из дальних каменоломен, но хотяих еще древние римляне положили, а служат и доныне…

То и дело проплывали носилки, шторы обычно были плотнозадвинуты, разносчики зелени наперебой предлагали свой товар, нещадно дымилипереносные жаровни, на которых жарились мясо, рыба, кукурузные и хлебныелепешки, макароны, каштаны. Пронзительно кричали продавцы холодной воды, напрямых коромыслах колыхались широкие ведра с закрытыми крышками.

Много нищих, отметил Засядько. Но даже нищие здесь держатсягордо, каждый даст фору российскому дворянину, а то и польскому шляхтичу.Дворянин привык гнуться перед вельможами выше себя, а этим нищим сам король нестрашен: что с них взять?

Ага, вот оно! Он остановился. Аркадия услал еще и потому,что как раз проезжал мимо Кастелло-Сфорцеско, где в Зала-делла-Ассе фрески былисделаны по эскизам самого гениального из людей – Леонардо да Винчи. Передтворением великого мастера хотелось предстать одному, чтобы никто не мешал.Потом, если будет время, он покажет Аркадию и «Тайную вечерю», котораянаходится в трапезной Санта-Мария-делла-Грацие, и многие памятники, которымитак богат древний Милан, но это потом…

Удивленный библиотекарь вежливо подал русскому офицерузатребованные им материалы. Засядько отыскал укромный уголок и углубился вчтение. Это были изданные на итальянском языке записные книжки и рукописиЛеонардо. Ученый не оставил систематического изложения своих мыслей, среди семитысяч листов хозяйственные счета попадались так же часто, как и удивительные попроницательности догадки.