Программа выполняет. Я мысленно пролистываю внушительный список, опускаюсь в капсулу и устраиваясь поудобнее. Ее створки замыкаются надо мной, а свет неоновых огней вокруг приглушается.

На станции “ночь”, но она, как и на корабле, наступает чуть раньше, чем я привыкла. Если я не хочу, чтобы меня мучила бессонница, лучше занять мозг чем-то полезным, поэтому я стараюсь запомнить дословно список команд терминала, хотя часто смысл остается мне непонятен. Даже такая информация может пригодиться. Возможно, после я смогу докопаться до сути с помощью Илмы, последовательно задавая ей вопросы. Потом сверится с инфобазой. Потом…

В клетке холодно и сыро. И больно, нестерпимо больно. Боль стучит в висках, разливается от макушки до пят, однако, у меня нет сил попытаться ее унять. Попробовать пошевелиться. Меня провезли по всем улицам Вариески, и только ленивый не пустил увесистый камень в мою сторону. Вот только не нашлось того счастливого, что отнял бы у мою жизнь.

Им не нравится цвет моей кожи, как я говорю, что я думаю. За это они готовы убить даже ребенка. Мать говорила, что отец пришел с южными кочевниками и заделал ей дьявольское отродье. Потому по мою душу готовят святой костер, который зажгут сегодня вечером. За что? За что?..

В просвете прутьев мелькает чья-то тень. Человек в плаще садится рядом на корточки, протягивает ко мне руку, прикасаясь ко лбу. Его лицо скрыто капюшоном.

— Мне жаль, что ты умираешь, дитя, — говорит он. Голос незнакомый, со странным выговором.

Я медленно поворачиваю голову в его сторону. Один глаз не видит. Все вокруг расплывается, и фигура в плаще тоже.

— Кто… ты…

Человек не отвечает. Он вонзает мне в руку острую иглу и тут же вытаскивает ее.

— Так больно уже не будет, — говорит он, поднимаясь.

В дальнем углу слышен скрип, сквозняк проносится по темнице. Человек оборачивается на звук, и капюшон сползает с его лица. Внезапно я вижу его отчетливо и ясно.

— Ведо???

С выдохом резко открываю глаза. Неоновые пятна на древоподобных колонах смотрят на меня через стекло капсулы будто чьи-то глаза. Я тоже не мигая таращусь на них какое-то время, пытаясь унять частое дыхание и окончательно развеять остатки кошмара.

Что-то новое. Раньше я не видела четких лиц в сновидениях. Значит ли это то, что Ведо все же желает мне зла?

Илма докладывает, что на станции время глубокой ночи. Я делаю порыв встать, и створки капсулы тут же раскрываются. Очень хочется пить, но я не догадалась узнать, как получить или запросить что-то на станции. Выхожу из своей комнаты и вижу голема, неподвижно стоящего у дверей. Как только они закрываются за моей спиной, голем оборачивается ко мне.

— Я хочу пить. Воды.

Голем кивает, разворачивается и движется вглубь по коридору. Я неспешно следую за ним, больше разглядывая пейзажи за окном, чем пытаясь догнать. На самом деле мне просто нужна прогулка, хотя я уверена, что мне не дадут отойти далеко от своей комнаты, и сама я опасаюсь потеряться во всех хитросплетениях коридоров станции.

В одном из окон я вижу красный гигант Ривалт и на его фоне маленький шарик единственной планеты. Останавливаюсь, чтобы разглядеть получше.

— Знаешь ли ты как переводится Rivalt?

— Ri — кровавый, остальное… Нет, — отвечаю я, прежде чем сообразить, что разговор ведется на лиамедском, и мой собеседник не Ведо.

Оборачиваюсь. Зилон протягивает мне чашу с водой. Видимо, его тоже мучает бессонница. Или кошмары. И он только что раскусил меня.

— Кровавый Валтас, — продолжает Зилон, подходя ближе к окну, — Герой старинного эпоса, преданно служивший всю свою жизнь народу, но обезумевший по воле богов, что привело к смерти многих. Как и звезда Ривалт. Она уже поглотила две своих планеты-спутника. Сожрала, как голодное чудовище, тех, кто был связан с ним миллионы лет. Третья, последняя — дело времени.

Зилон поворачивается ко мне. От него не ускользает моя досада.

— Не бери в голову. Я понял сразу, что Ведо обучил тебя нашему языку. Иначе бы ты неверно трактовала некоторые понятия. К тому же… это в духе Ведо. Он всегда был самым лояльным к людям среди моих учеников.

— Разве это странно? Разве требуется быть жестокими к людям?

— Не жестокими, нет, — качает головой Зилон, и разноцветные серьги в его ушах издают еле слышный звон — Но холодная голова, ясный ум — отличительная черта anhaok.

— На мой взгляд, ясный ум и сострадание вещи из разных категорий. Одно не мешает другому.

Лиамедец едва заметно усмехается.

— Мне жаль, но ты слишком мало живешь, чтобы судить, дитя. Ты ошибаешься, если думаешь, что Ведо не участвовал в исключениях и всегда проявлял лишь милосердие.

— Что вы хотите этим сказать? — настороженно уточняю я.

— То, что ты должна была остаться на Мимасе.

Я в замешательстве. Как будто у меня был выбор.

— Тогда помогите мне вернуться.

— К сожалению, уже не могу, — печально разводит руками Зилон. Он задумчиво глядит на красную звезду. Его профиль, выражение лица, на удивление молодого для столь степенного человека, заставляют меня спросить откровенно:

— Скажите, вы ведь не собираетесь помогать нам, да?

Зилон кидает на меня снисходительный взгляд.

— Напротив, — говорит он, — Я очень, ОЧЕНЬ хочу ему помочь. Доброй ночи, Тетис, — он кивает и удаляется, оставляя меня наедине с нарастающим чувством тревоги.

Глава 10. Совет архитекторов

На следующее утро выход из комнаты мне преграждают два голема.

— В чем дело? — спрашиваю я.

“По вашему делу началось разбирательство,” — подсказывает Илма, — “Необходимо оставаться в помещении до окончания процесса”.

Вот оно. Что будешь делать, Тетис?

— И я не имею права в нем участвовать?

Вопрос получился риторическим — Илма не отвечает какое-то время. Лишь спустя несколько секунд, запоздало выдает: “Возможно подключение к трансляции по видеографическому каналу господина Ведо Исир через стационарные средства”.

— Хм, терминал мне недоступен, но наблюдение разрешено?

“Доступ к информационной базе станции — закрыт. Прямой запрет на использование видоеграфического канала — не установлен”.

Я нервно сглатываю. В неизвестности сидеть не хотелось.

— Тогда подключайся. Только незаметно.

Панель терминала комнаты вспыхивает огнями, и декорации вокруг меня сменяются на реалистичную голограмму. Полный эффект присутствия едва не заставляет меня кинуться искать безопасный угол, но ничего вокруг не замечает моего появления.

— …генетические характеристики имеют хороший потенциал для популяции в секторе Сатурн, а значит, для ресурсной базы цивилизации.

Меня окружают десятки человек, одетых точь-в-точь, как Зилон. Все они разных возрастов. Все они смотрят сквозь